120 
Сверху раздался голос брата:
– Хантер! Если ты все еще намерен отправиться со мной за Калпепперами, – давай, а то след остывает.
Хантер напрягся. Он посмотрел на Элиссу и увидел: она все поняла – он уезжает.
– Элисса, – прохрипел он.
– Иди, – прошептала она. – Тебя здесь ничто не держит. Мы были просто любовниками. Просто любовниками.
Но Хантер колебался, в напряженной тишине искал взгляда Элиссы, чтобы прочитать в нем нечто…
«Просто любовники».
Боль пронзила Хантера так же глубоко, как страсть, и душа разрывалась.
– Хантер, – позвал Кейс. – Где ты?
– До свидания, мой осенний любовник, – прошептала Элисса. – Я буду вспоминать тебя каждый год, когда листья начнут полыхать осенним пожаром.
Хантер молча смотрел на нее, не в силах что-то произнести.
– Извини меня, пожалуйста, – сказала Элисса. – Я уже несколько суток не спала.
Она быстро пошла вверх по лестнице, и, когда оказалась на кухне, Кейс повернулся к ней.
– Ты заметила… – начал он, но увидев лицо Элиссы, умолк.
Она прошла мимо него, как мимо пустого места. Он поглядел, как она поднялась на второй этаж. В тишине стукнула дверь.
Хантер вышел из подвала на кухню.
– Что ты тут стоишь? – прорычал Хантер. – След стынет.
Кейс тихонько присвистнул.
– А ты со всеми попрощался? – спросил Кейс.
– Да.
– Тогда ты круглый дурак. Ты оставляешь прекрасную женщину.
Хантер оскалился.
– Женщину? – саркастически проговорил он. – Это девица, которая сама не знает, чего хочет. Один час – одно, другой – другое.
«Просто любовники».
– Чепуха все это, – спокойно проговорил Кейс. – Эта женщина страдает из-за своего мужчины.
– Ну ничего. Поплачет и успокоится.
– Сэсси не плачет. Она страдает. И если ты не понимаешь разницы, иди наверх и загляни ей в лицо.
Хантер закрыл глаза, а когда открыл, они были холодные, серые, как зима, которая грядет следом за осенью.
– К черту, Кейс! – сказал Хантер сквозь стиснутые зубы. – Поехали!
– Только после того, как ты сделаешь то, что я говорю, и ни секундой раньше. Если ты в таком состоянии, как сейчас, встретишься с Эбом Калпеппером, мы оба окажемся трупами к первому снегу. Так что скажи мне, братец, почему ты оставляешь женщину, которая тебя любит?
– Она сказала, что мы просто любовники.
Кейс поднял черную левую бровь и скептически посмотрел на брата.
– Это до того или после того, как ты признался ей в любви? – поинтересовался Кейс.
– Я вообще ничего такого не говорил.
– Ну тогда все ясно, – сказал он. И отвернулся. – Тогда я пойду и поговорю со своей кобылой. У нее в заду больше ума, чем в твоей башке.
Хантер поглядел вслед своему брату. Он не мог не помнить, как Элисса говорила о любви, а он молчал в ответ. И еще хуже, он заявлял: «Разве я не говорил тебе, что между нами ничего, кроме похоти?»
Элисса наконец его услышала. И говорила только о похоти.
«Просто любовники».
И теперь Хантер пожинает плоды посеянного им самим. Она смирилась с этим.
"У тебя ни в голове, ни в душе, ни в сердце нет будущего. Только прошлое.
Осенний любовник. Я буду тебя вспоминать каждый год, когда листья начнут полыхать осенним пожаром".
В доме воцарилась тишина.
Хантер поднялся на второй этаж. И с каждым шагом он повторял себе, что Кейс не прав.
Он должен быть не прав. Иначе эта мысль невыносима.
Хантер подошел к спальне Элиссы. Остановился у двери, не зная, что скажет.
Тишина давила на Хантера. Из-за двери – ни звука. Какая тревожная тишина! Или комната пуста?
Хантер постучал.
Никакого ответа. Когда он постучал в третий раз и снова не последовало ответа, он нажал на ручку двери.
Она открылась.
Элисса сидела на постели. Ее освещал только свет из бойниц. Она сидела спиной к двери, обхватив себя руками, точно пыталась согреться.
Хантер медленно подошел к кровати. Она не повернула головы, не посмотрела, когда пол заскрипел и даже спина ее, казалось, кричала о том, как она страдает. Но вот Элисса обернулась: искаженные гневом черты, безжизненные глаза.
Кейс был прав. Именно так выглядит женщина, потерявшая любимого мужчину.
С гортанным звуком, полным боли, Хантер опустился рядом с Элиссой. Он поднял ее к себе на колени и стал гладить дрожащими пальцами.
– Дело не в том, что я не доверял тебе, – сказал он надтреснутым голосом, – дело во мне. Я совершил не правильный выбор и заплатил детьми.
120 
