очень нудно 
86 
До Сереженьки, кажется, начало наконец доходить.
— Тут чего? — спросил он Катьку вполголоса. — Тут тоже, что ли?
— Похоже на то, — сказала Катька.
— Ну да, — согласился он. — Штык впереди — назад осади, но, Бога ради, что ж это сзади?!
Такими частушками и прибаутками он был набит под завязку, и прежде Катьку разозлила бы эта невинная хохма, но теперь она испытывала к мужу странную нежность, приступ солидарности. Ничего, он правильно реагировал. С чего она взяла, что Сереженька обязательно будет ныть? Сереженька был невыносим, когда вокруг все было нормально, но когда у всех все было плохо, он был стопроцентно в своей тарелке.
— Все в порядке, бабушка, — сказала Катька. — Ты как сама-то?
Бабушка молча кивнула, и по лицу ее Катька догадалась, что она тоже все поняла. Почему-то никого особенно не удивил именно такой оборот событий — все словно были к нему готовы заранее; только дядя Боря до сих пор ничего не понимал, да ему, кажется, было в самом деле без разницы — он был одинаково готов функционировать в любых обстоятельствах. Игорь о чем-то почти без слов, жестами и невразумительным мычанием договаривался с Лынгуном; тот успокоился и вполне разумно кивал.
Далеко впереди, метрах в двухстах, сквозь дымку вырисовывался мощный колонноподобный силуэт: огромная лейка, уходящая в невидимую высоту, стояла в конце платформы, и к ней, толкаясь, теряя вещи, распихивая нерасторопных, бежала слитная, монолитная толпа. Катька не могла разглядеть отдельных существ — кажется, они были в самом деле похожи на землян, но попадались среди них и совсем необычные, похожие то на сгустки дыма, то на стоящую вертикально змею, то на чернильную кляксу; все это шло, бежало, катилось, толкалось, прилипало к земле, отдиралось, снова волоклось в общем потоке, и от жалкого шествия шли физически осязаемые волны ужаса. Земля вибрировала от топота, и неслышный, ультразвуковой вой плыл над руинами вокзала — Игорь и Лынгун болезненно морщились, им-то он был внятен.
Неожиданно все тот же мягкий металлический голос донесся из динамика на покореженном столбе — столб погнулся, но динамик уцелел, только в голосе звучали теперь новые, повелительные обертона.
— Надо спешить, — перевел Игорь. — Эта ракета — последняя, больше рейсов не будет.
— А куда они летят? — спросила Катька. — На Землю?
— Нет, в эвакуацию.
— Куда?! Ты же говорил, что вокруг на двести парсеков нет жилых планет, кроме нас и вас…
— Есть резервная планета, — сказал Игорь. — Да их до черта вообще. Ты что, правда подумала, что их две? Вот центропупизм… Полно их.
— Вы что, просто всех нас взять не можете?
— Не можем, — сказал Игорь, опустив глаза.
— А вас всех, значит, отправить отсюда можете?
— А нас всех можем, — сказал он с вызовом.
— А мы, значит, низший сорт?
Он молчал, но тут к Катьке подскочил Лынгун. Выражение лица у него было неожиданно осмысленное, какого никогда не бывало на Земле, — жалкое, умоляющее, но разумное. Он тоненько выл и указывал на ракету, подпрыгивал, бежал на месте — по всему было видно, что умолял поторопиться.
— Он говорит, что мы не успеем, — перевел Игорь. — Говорит, потом все объяснит. Она правда сейчас стартует, Кать. Эта большая, не то что наша. Сейчас сказали, что она точно последняя. Не успеем ни черта, все тут сдохнем.
— Ну ладно, — сказала вдруг бабушка. — Сяду я, что ли, отдохну.
Она с великолепным спокойствием уселась на свой древний чемодан на колесиках и отерла пот со лба.
— Жарко, — сочувственно сказал дядя Боря.
— Кира Борисовна, — умоляюще произнес Игорь. — Ну еще чуть-чуть, милая моя, тут же двести метров…
— И никуда я не поеду, — бабушка вытащила из кармана сложенную вчетверо газету и теперь невозмутимо обмахивалась ею. — И в сорок первом году никуда не поехала, и сейчас никуда не поеду…
— Да ты ведь уже поехала сюда, — чуть не плача, обняла ее Катька. — Ну чего ты, дойдем…
— И сюда не надо было ехать, это мне Господь знак дает. Я сверху видала, ничего, жить можно. Нечего нам тут. Еще куда поедем, потом еще куда… Где родился, там пригодился. И тебе, Игорь, нечего. И так уж сколько лет родину не видел. Отца хошь повидать, мать…
— Отца у меня нет, — сказал Игорь, — а мать, скорее всего, уже в ракете. Да, действительно устал я чего-то…
Он сел у ног бабушки на чемодан и погладил платформу руками, как Штирлиц перед возвращением в Берлин.
86 
