очень нудно 
62 
И ведь что характерно, ни одна добровольно сдаваться не хотела. То им Америка – синоним гармонии в родах на дому и символ акушерского благополучия, а как до дела: «Не дадимся, и всё! Пусть нас лучше интерн оперирует, чем эти!..» – И презрительно так куда-то на запад кивали. Начмед уже извелась вся.
А тут поступает девчушка бесхозная, и по-русски ни «бэ» ни «мэ». Её хозяин конюшни привёз, сердобольный. Потому как мужик ейный, что конюхом там работал, всё талдычил «сама-сама», а она уже на вторые сутки родов пошла. Да в хозяйской бане. Выходные близились, корпоративка проплаченная не за горами, а баня включена. А там… Говорю же, сердобольный. Привёз, под приёмом посадил, на кнопку звонка нажал и уехал. Да только у нас санитарки обучены номера машин запоминать похлеще Бондов всяких. Это, значит, чтобы нам знать, в какое место потом спасибо говорить за сердобольность или у кого ещё чего за душой найдётся.
Ну и вот. Переглянулись мы и единогласно решили, что раз уж так всё сложилось – то пусть идёт как идёт. Эта и не понимает, что они американцы. А тем мы объяснили, что у нас тут свои «мексиканцы» обездоленные и кто же им поможет, если не большой белый брат. Ответственная гуманитарная миссия.
Американцы довольно закивали и на словах «гуманитарная миссия» как по команде развернулись и решительно двинулись в сторону оперблока. А мы, изменившись лицами, кинулись следом.
Никто же не ожидал, что именно сегодня «согласную» привезут. То есть пижамы в биксах были не очень. Хотя все две недели персонал бдительно следил, чтобы самое лучшее и всё такое. Но что для отечественной официальной медицины самое лучшее, то для сотрудников главного федерального госпиталя штата Массачусетс – культурный шок.
С горем пополам убедили их, что санитарка ветошь по ошибке упаковала в бикс для пижам, да и в бикс для операционного белья, чего уж там. Вот ведь незадача! Мы обычно в пижамы от-кутюр наряжаемся. А тут такое вот прет-а-порте приключилось, извините-простите.
Американцы попались крепкие. Двое таких цаплеобразных мужичков. Сделали вид, что это ужасно смешной казус. Так и стояли, жерди эдакие, в залатанных операционных пижамках и хихикали. Они же ещё не знали, что их ждёт.
С бахилками, сшитыми из наволочек, на завязочках, помаялись-помаялись – и пришлось мне денщиком потрудиться.
С масочкой из марли – горничной побыть.
Как локтем открутить краник, для этого не приспособленный, объяснить не удалось. Куда им. Это же годы и годы практики нужны. Или краны на нормальные сменить. Что, кстати, аккурат после отъезда американских эскулапов и сделали. А пока пришлось и тут поухаживать. Улыбаясь. Потому что начмед всё угрюмее становилась и даже рот растягивать забыла. А глаза так вообще ненавистью пылали к дружбе, мать её, всех народов!
Одели, краны открыли, водичка еле теплая течёт – и то радость. Доктора американские всё крутятся. Оглядываются. Спросить ещё чего хотят, да, видимо, уже неловко.
Тут я должна напомнить любезному молодому читателю, что в те не столь далёкие, сколь смутные времена в операционных не было жидкого мыла и чудесных мочалок. А были щётки, смахивающие на сапожные, нарезанный крупными кубиками поролон и брусочки такого тёмного-тёмного мыла, известного моим дряхлым ровесникам и тем, кто постарше, под названием «хозяйственного». Вид оно имело не очень привлекательный и пахло отнюдь не духами и туманами, да ещё порой, смыленное чуть ли не напрочь, бултыхалось в жиже мыльницы. Но на сей раз санитарка сгоняла к старшей медсестре оперблока, и угрожающе-коричневые кирпичи ощерились, всем своим видом предупреждая: «Руки прочь!»
А дети-то народец чувствительный. Вот американцы лапы-то свои в ужасе и отдёрнули.
– Что это?! – спрашивают, чуток отойдя.
– Мыло, – честно признаюсь я.
– Чего они хотят? – орёт в меня санитарка.
– Хотят знать, что это. Чего орёшь?
– Ишь, совсем отсталые. А туда же – Америка. – И сочувственно покачала головой: – Мыло это такое!!!
Одного из американцев слегка контузило.
– Мило, мило! – быстро-быстро, согласно-согласно закивал головой другой в сторону громкоголосой сирены в центнер весом.
– Что хочешь выдумывай, только чтобы на правду похоже! – прошипела мне сквозь зубы начмед. – И держи их здесь как можно дольше! – И отправилась в операционную, побыстрее обкладываться бельём, чтобы ещё и там чего не приключилось.
– Это специальное мыло! – пискнула я опять на английском, отчего недовольная санитарка, дёрнув меня за пижаму, громко уточнила:
62 
