очень нудно 
64 
– Ну, ты, Юрьевна, даешь! – восхитилась санитарка. – Так лопотать по-английски.
– Иди в жопу! – проворчала я. И только тут, переключивши регистр на рашн-реальность, заметила, что американцы, внимая мне вполоборота, всё мылят и мылят руки несчастным, оболганным мною донельзя хозяйственным мылом.
– Вот только почему с нею HELLP-синдром приключился, как бы до сих пор неясно. Впрочем, вы не беременные, воздействие мыла локально и недолгосрочно, статистической достоверности на одной мартышке не вывести, так что вам, по большому счёту, ничего не грозит.
Американцы синхронно швырнули несчастные замыленные брусочки в раковину и как по команде уткнулись чуть ли не носами в свои ладошки, видимо в поисках петехий, экхимозов[59] и прочих стигм кровоизлияний и разрушений эритроцитов и тромбоцитов. Ничего, кроме «рук прачки», являющихся, как известно, признаком переношенности у младенцев и долгого пребывания в воде у потерпевших кораблекрушение, они там не обнаружили. И, рассмеявшись, хором спросили меня:
– А что было с Джеки?
– Она вышла замуж за Онасиса. – Это правда, придраться не к чему.
– А каков же состав этого мыла? – спросил тот, что постарше, укоризненно взглянув на меня.
– Это же государственная тайна! Откуда я могу знать государственную тайну?!
– Наверное, уже всего готово. Пройдёмте в операционную, – опомнился pHD.[60]
Конечно, готово. Светлана Петровна уже извлекла на свет божий младенца живого доношенного не то очень смуглого, не то чрезмерно гипоксичного после двух суток родов в условиях слабости родовой деятельности, и он радостно завизжал что-то по-таджикски.
Пока санитарка надевала на операторов-международников халаты и завязывала им, не приспособленным к таким девайсам, тесёмочки на рукавах, начмед уже ушила матку, предварительно осуществив все необходимые процедуры. Операционная сестра лихо ассистировала ей, а горемычные американцы дожидались подачи перчаток.
Немного поассистировать им всё же удалось. Доктор наук узлы вязал, а просто доктор – зеркала держал. Я было попыталась сбежать, чтобы закурить свою совесть, но не тут-то было.
– Куда?! – зашипела начмед. – Стоять! Слышала я краем уха, что ты им там несла. Иди, стой около анестезиолога. Я тебе потом покажу мартышку!
– Мартышкину мать! Тёщу Онасиса, – строго сказал анестезиолог, и мы заржали. Даже начмед захихикала в маску.
Американцы сосредоточенно смотрели в таджикскую рану, где порхали руки русского чифа акушерско-гинекологического департамента.
– Татьяне Юрьевне надо завязывать с врачеванием. По городам ходить, концерты давать, – вовсю ехидничала Светлана Петровна за рюмкой коньяка поздно вечером в кабинете, куда были призваны избранные. – Или в представители фармфирм податься. Обогатится. Она тут простое хозяйственное мыло американцам так разрекламировала, что они слёзно умоляли меня дать им пару кусочков.
– А ты чего? – спросил у начмеда отсмеявшийся Иван, утирая слёзы.
– Я сказала, что дала подписку о нераспространении сей целительной субстанции. А то вернутся в свои звёздно-полосатые и давай в CDC-центре[61] мыло наше родимое под микроскопом смотреть и на молекулы расчленять.
Я судорожно сглотнула.
– Что ещё? – подозрительно посмотрела на меня начмед.
– Поздно! – трагически провещала я. – Они за мной целый день таскались, попрошайничали. Сил уже никаких не было.
– И? – угрожающе пробасил Иван Васильевич.
– Ну и вот. Взяла у старшей медсестры коробку и торжественно им вручила под честное слово о неразглашении. Они пообещали передать эту коробку в хоспис. Для врачей, которые работают с больными в терминальных стадиях СПИДа. С целью, так сказать, ещё большей профилактики.
К сожалению, врачебная этика не позволяет мне сказать, что, пока я сидела за столом, главврач и начмед валялись «пацтолом». Хотя это чистая правда. Отмытая до блеска хозяйственным мылом.
«И снова здравствуйте!»
(Смена дежурства)
… – Юрьевна, пойдём покурим.
– Пойдём.
– Ты заказала Ивановой плазму?
– Да. Ты можешь просто курить. Всё уже обсудили на «пятиминутке».
– Хорошо… А Петрова как?
– Иди в жопу. Всё написано в истории.
(Подходит анестезиолог)
– Слышь, Юрьевна, родственники Сидоровой приходили?
– Ты тоже – в жопу!!!
Юрьевна скатывается кубарем на лифте в подвал – полминуты. Переодевается – две минуты. Ищет ключи от машины – полчаса. Выходит на улицу – тридцать секунд. Ищет машину – двадцать минут. Находит. На том же месте, на котором поставила вчера вечером. Садится. Пытается ехать. Понимает, что это – ручка переключения передач и её не надо держать, как «писчее перо». А пуговицу мужу на свитер опять не пришьёшь – инструмент забыла. Как они шьют без иглодержателя, эти женщины?! На светофоре засыпает. На следующем светофоре засыпает. На следующем светофоре засыпает. Каждый раз просыпается от звонка мобильного.
59
«Пятна», «синяки» и прочие виды кровоизлияний.
60
Обозначение учёной степени.
61
Center for Discase Control – центр по контролю и борьбе с заболеваниями, США, Атланта.
64 
