очень нудно 
106 
– Входи, – пригласила она.
– Здравствуй, Клэр, – ответил он и как будто растерялся, не зная, что еще сказать.
Их взгляды встретились, но ненадолго – через мгновение каждый снова смотрел в свою сторону. Линкольн переступил порог, и она увидела, что его куртка припорошена мелким снегом, а за его спиной, в темноте ночи, вьется белая метель.
Она закрыла дверь.
– Я вожусь с камином в гостиной. Снимай куртку.
Он разделся, и, вешая его куртку на вешалку, Клэр почувствовала, что от подкладки исходит тепло. Раньше они просто встречались и говорили, а сегодня она впервые по-настоящему ощущала его присутствие, тепло его тела, впитывала его запах, смешанный с ароматами дыма и тающего снега. Ощущение было настолько сильным, что, даже стоя к нему спиной, она чувствовала на себе его взгляд.
Клэр проводила Линкольна в гостиную.
В камине уже пылал огонь, и его свет ярким полукругом озарял комнату. Клэр села на диван и погасила настольную лампу. Света от огня было вполне достаточно; в тени она как будто искала убежища. Линкольн сел рядом, на некотором, вполне комфортном расстоянии. Нейтральная позиция – то ли друг, то ли любовник, то ли просто знакомый.
– Как дела у Ноя? – наконец спросил он, сохраняя нейтральность даже в разговоре.
– Долго злился, а потом лег спать. В некотором роде ему хочется быть жертвой, хочется чувствовать себя так, будто весь мир против него. И я не могу заставить его думать по-другому. – Она вздохнула и прикрыла глаза ладонью. – Девять месяцев он пилил меня за то, что я, злодейка, силой заставила его переехать сюда. А сегодня, когда я сказала, что подумываю о возвращении в Балтимор, он просто взорвался. Обвинил в том, что я не считаюсь с ним и его желаниями. Что бы я ни делала, я все равно неправа. Не могу угодить ему.
– Тогда тебе остается только угождать самой себе.
– Слишком уж эгоистично.
– Разве?
– Приходится сделать вывод, что я все-таки не лучшая мать.
– Я вижу, как ты стараешься, Клэр. Точно так же, как и другие родители. – Он замолчал и тоже вздохнул. – А теперь и я создаю тебе дополнительные трудности, усложняю тебе жизнь, и как раз в тот момент, когда тебе это меньше всего нужно. Но, Клэр, пойми, для меня другого времени не будет. Я должен сказать тебе это, прежде чем ты примешь решение. Прежде чем покинешь Транквиль. Прежде чем станет слишком поздно вообще что-то говорить, – тихо добавил он.
Наконец Клэр взглянула на него. Линкольн сидел, опустив глаза, устало подперев голову рукой.
– Я не собираюсь обвинять тебя в том, что ты хочешь уехать, – продолжил он. – Этот город не слишком приветлив, долго привыкает к чужакам и далеко не всем доверяет. Но по-настоящему злобных людей – единицы. В большинстве своем наши жители такие же люди, как везде. Некоторые из них невероятно великодушны. Таких еще поискать… – Его голос стих, будто бы его красноречие иссякло.
Воцарилось молчание.
– Ты опять говоришь от лица всех горожан, Линкольн? Или от себя?
Он покачал головой.
– Я говорю что-то не то. Хотел сказать кое-что, но снова пустился в бесплодные рассуждения. Я очень много думаю о тебе, Клэр. Да что там говорить, я думаю о тебе постоянно. Я не знаю, что мне с этим делать, со мной такое впервые. Я стал витать в облаках.
Она улыбнулась. Он всегда представлялся ей этаким суровым янки, немногословным и практичным. Мужчиной, который обеими ногами стоит на земле и никогда не витает в облаках.
Он поднялся и рассеянно остановился у камина.
– Я приехал, чтобы сказать тебе именно это. Знаю, что у нас есть сложности. Прежде всего Дорин. А еще у меня совершенно нет опыта отцовства. Но уверяю тебя, у меня полно терпения, когда дело касается важного. – Он откашлялся. – Не надо провожать меня.
Когда она вышла в прихожую, Линкольн уже подошел к вешалке, собираясь достать свою куртку. Клэр положила руку ему на плечо, и он обернулся. Куртка соскользнула с вешалки и упала на пол.
– Вернись, давай посидим еще немного. – Эта просьба, произнесенная шепотом, и улыбка на ее губах были тем самым приглашением, которого он ждал.
Линкольн коснулся ее лица, погладил по щеке. Она уже забыла, каково это – чувствовать прикосновение мужской руки. Ощущение всколыхнуло в ней такую острую и неожиданную жажду, что, закрыв глаза, она издала стон. Еще один стон вырвался, когда Линкольн поцеловал ее и их тела соприкоснулись.
Они целовались по пути в гостиную и даже не заметили, как оказались на диване. Одно из поленьев рассыпалось в камине, взметнув удивительно яркое облако искр и всполохов. «Из выдержанного дерева и костер жарче». Жар собственного костра пожирал Клэр, спаляя дотла любые попытки сопротивления. Они лежали на диване, прижавшись друг к другу, гладя, ощупывая, исследуя друг друга. Высвободив рубашку из его брюк, Клэр подсунула под нее руку и провела по широкой спине Линкольна. Его кожа оказалась на удивление прохладной, как будто весь жар он отдал своим поцелуям, которыми покрывал ее лицо и шею. Она расстегнула рубашку и вдохнула запах его тела. За то время, что они были знакомы, она порой улавливала этот аромат, он каким-то образом отпечатался в ее памяти и сейчас казался одновременно и знакомым, и возбуждающим.
106 
