очень нудно 
40 
— А почему таргиня?
— Шаманка она таргская, потому и таргиня, — ответил Луц. — Лет двадцать назад в лесу поселилась, как ее из Таргании занесло, никому не известно. Ладно, давай домывайся, и пойдем поедим и выпьем за удачную дорогу.
Я закончил плескаться и, надев чистую рубаху, отправился в барак, предварительно отдав Первому горсть медной мелочи на расходы. В бараке все было готово к пьянке, и мне только осталось занять свое место рядом с Луцем. В голове всплыла сцена такого же пира в Мэлоре, когда мы отмечали поминки по погибшим воинам Торвина. Те же тосты, то же славословие, потом пьяные объятия и реплики: «Ты меня уважаешь?» Кормили в «Старом отшельнике» на удивление вкусно и сытно, правда, вино было дрянь, но самогонка оказалась в самый раз. Самогон и вино словно вода лились в желудок, и я впервые сильно нажрался с момента переноса на Геон. Как я дополз до своей комнаты, мне так и не удалось вспомнить, вставать рано утром необходимости не было, и я проспал как убитый до полудня следующего дня.
Разбудила меня жажда и ощущение наличия кошачьего дерьма во рту, — кому доводилось напиваться самогоном, меня хорошо понимает. С трудом поднявшись на ноги, я выполз во двор к колодцу. Возле него меня поджидал Первый с полным набором противопохмельных средств. Чего он там намешал в своей кружке, я, наверное, не узнаю до конца своей пропащей жизни, но стрихнин на вкус должен быть намного слаще. С огромным трудом сдержав рвотные позывы, мне все-таки удалось проглотить эту гадость. Зелье со звуком спускаемого унитаза провалилось в желудок, и я, охая, сел на корточки возле колодца. В голове раздались удары колокола, и перед глазами появились красные круги. Но, на мое удивление, через пару минут голова просветлела и боль исчезла, как утренний туман. Затем в желудке прекратилась война, и я стал трезв как стеклышко. По телу поплыла блаженная истома, так что мне удалось спокойно подняться на ноги. Сразу захотелось целоваться с Первым, и удерживало меня только одно: с такой рожей я имел право целовать только гамадрила в зоопарке.
Водные процедуры прошли легко и весело, и я, прополоскав рот каким-то отваром, пошел обедать. Обедать пришлось не в бараке, а в харчевне караван-сарая. Я забился в самый темный угол и заказал еду. Народу, на мое счастье, было мало, и никто, увидев меня, выскакивать в окна не стал.
После обеда, оставив Первого с Тузиком на хозяйстве, я закрыл лицо платком по самые глаза и отправился в город. Обследовав базар, мне ничего примечательного обнаружить не удалось. Торговали в основном всякими продуктами, пряностями, коврами и разным тряпьем. Оружие и доспехи продавали, как я узнал, на улице оружейников возле дворца вождя Бакари, а это оказалось на другом конце города. Пару раз меня пытались обчистить, но мне удавалось вовремя схватить воришку за руку.
Побродив по базару, я отправился к оружейникам. Прогулка по городу привела меня на берег грязной речушки, протекающей через весь город. Местное население мылось, стирало, справляло естественные надобности прямо в воду этой естественной канализации и одновременно набирало оттуда воду для приготовления пищи. Пройдя вдоль берега с километр, я вышел к дворцу. Это оказалась огромная сараюга с камышовой крышей и покосившимися воротами. Возле ворот стояли два здоровенных негра с копьями в грязных, когда-то бывших белыми портках. Вид у мордоворотов был обкуренный, и я постарался обойти их как можно дальше.
Улица оружейников начиналась прямо за сараем вождя Бакари. На ней попалось много интересного. Здесь был огромный выбор разнообразных клинков и доспехов. Потратив больше двух часов на выбор товара и торговлю, я наконец купил себе кольчугу для скрытого ношения под рубахой и кожаный панцирь со стальными вставками для шака. За оба доспеха с меня содрали сотню серебряных империалов, и это была справедливая цена, которую я узнал, покопавшись в мозгах оружейников.
Я уже собрался возвращаться на постоялый двор, когда мне попался торговец металлоломом, разложивший свой товар прямо на земле. Здесь были свалены обломки ржавых труб, куски арматуры, смятые бидоны, куски жести и поломанные клинки. Мой взгляд зацепился за блестящий кусок оплавленного металла размером с кирпич, я поначалу принял его за кусок нержавейки, но, взяв в руки, понял, что это мифрил. Металл оказался легче алюминия.
— Сколько просишь? — спросил я нищего барыгу.
40 
