45 
А разве обычно люди ожидают, что на них нападут? — резонно спросил Толливер.
Нет, не ожидают, нахал. — Я с отвращением взглянула на брата. — Я имела в виду совсем не это. Я имела в виду… Он не был с кем-то незнакомым. Он был с тем, кого знал, и понятия не имел, что этот парень желает ему зла.
Ты говоришь «парень» просто для удобства?
Верно.
Мы не можем сообщить полиции.
Конечно, можем, но они нам не поверят. Я не знаю, что еще мы можем сделать. Но я уверена: не стоит говорить им, что мы снова были у той могилы.
Мы спорили всю дорогу до отеля — и, благоразумно прервав спор рядом со служащими гостиницы, возобновили его, очутившись вдвоем в лифте.
Выйдя из лифта, мы лишились дара речи при виде агента Сета Кенига, ожидающего возле нашей комнаты. Если администратор отеля и поглядывал на нас, пока мы шли через холл, мы были слишком по гружены в собственные проблемы, чтобы это заметить.
«Да, я явно не экстрасенс, — подумала я печально. — Если когда-нибудь я объявлю себя экстрасенсом, прикончите меня!»
Нас полностью застали врасплох.
Мы с Толливером остановились как вкопанные и уставились на агента. Не только мы на него таращились, но и он тоже пристально смотрел на нас.
— Что вы двое затеваете? — спросил он.
Полагаю, мы не обязаны с вами разговаривать, — ответил Толливер. — Сестра сказала мне, что вы агент ФБР, а мы не располагаем сведениями, которые могли бы вас заинтересовать.
Где вы были? — спросил Кениг, словно мы обязаны были ему отвечать.
Ходили в кинотеатр, — ответила я.
Сейчас, только что, — настаивал он. — Где вы были только что?
Толливер взял меня за руку и провел мимо агента, который был очень настойчив.
— Мы не обязаны с вами разговаривать, — повторила я слова Толливера.
— Если вы занимались чем-то связанным с Табитой Моргенштерн, мне нужно об этом знать. — Его голос был резким и твердым.
— Пошел ты! — отрезала я.
Толливер испуганно взглянул на меня. Обычно я так себя не веду. Но мне хотелось убраться от этого парня. Брат отпер дверь и быстро провел меня внутрь. Мы захлопнули за собой дверь.
Он одержим своей неудачей, — заявила я, начиная раздеваться.
Я заметила, что, несмотря на все усилия, обувь моя заляпана кладбищенской грязью. Позже надо будет обязательно ее почистить. Но сейчас у меня просто не оставалось сил.
Я чувствовала себя ужасно: измученной, слабой расстроенной.
Я должна принять душ и отправиться в постель. Прости, что от меня мало толку.
Не говори так, — возразил Толливер. Он ненавидел, когда я извинялась.
Я часто думала и иногда говорила вслух, что брат был бы богаче, если бы не взял на себя роль моей опоры. Но когда я пыталась вообразить, как отправляюсь в дорогу одна, то сразу чувствовала в животе огромную дыру, которая отказывалась чем-либо наполняться. Я пыталась держаться в форме, делала все, чтобы оставаться здоровой, но факт оставался фактом: иногда преследовавшие меня физические проблемы просто оказывались сильнее меня. И хотя я любила свою работу, она высасывала из меня силы.
Что получал Толливер, сопровождая меня, я просто не могла понять. Но он, похоже, хотел этим заниматься и, когда я пыталась заставить его найти более подходящее дело, обвинял меня в том, что я упиваюсь жалостью к себе.
Тем временем у нас все было общим: деньги были нашими деньгами, машина была нашей машиной, планы, и проведение в жизнь намеченного маршрута тоже были общими.
— Давай, — сказал Толливер, обнимая меня за плечи, чтобы помочь войти в комнату. — Подними руки.
Как ребенок, я подняла руки, и он стащил с меня свитер.
Сядь на кровать.
Я села, и он снял с меня обувь и носки. Я встала, и он расстегнул молнию на моих джинсах.
Все в порядке, — сказала я. — Дальше я сама.
Уверена? Тебе нужна конфета? Нужно выпить?
Нет, только душ и постель. Когда я посплю, все будет хорошо.
Позови, если я тебе понадоблюсь, — сказал брат и вернулся в гостиную.
Я услышала, как он включил телевизор. Я не могла даже вспомнить, какой сегодня день, поэтому не знала, идет ли один из его любимых сериалов. Мы никогда не надеялись, что нам удастся не пропускать серии, и обсуждали, как бы узнать побольше насчет TiVo[21], чтобы установить его в нашей квартире.
Пока я лежала в ванне, мне показалось, что я слышу как зазвонил мобильник Толливера, но мне было просто все равно, кто звонит. Я полежала в горячей душистой воде, потом стала тереть себя до тех пор, пока кожа не порозовела. Вытершись и надев пижаму, я пришла в негодование, обнаружив, что все еще слишком взвинчена и не смогу уснуть.
45 
