46 
Я включила телевизор, чтобы под него накрасить ногти. Я решила покрасить их в красивый темно-красный цвет, который выглядел осенним, и мирно занималась этим полчаса. Если ваши ногти — центр вашей вселенной, уже не остается места для тревог, и это занятие позволило мне успокоиться.
Но закончив с ногтями, я не смогла мирно почитать, хотя Толливер принес в номер коробку с покет-буками. Мы подбирали книги там и здесь и, дочитав их, оставляли для других людей. Мы любили магазины старой книги. Узнав, что поблизости есть хороший букинистический, мы делали крюк в милю или две. Я читала биографию Екатерины Великой, которая хоть и стала императрицей, но вела аморальную жизнь. Может, так живут все императрицы. Я просто не могла погрузиться в чтение нынче ночью, внутри меня до сих пор все слишком громко, нестройно звенело, чтобы отправляться в постель.
Я побрела в гостиную, чтобы посмотреть, что поделывает Толливер.
Он дымился от ярости, другого слова просто не подберешь.
Экран телевизора треснет, если ты будешь так на него смотреть, — сказала я. — В чем дело?
Брат никогда не был склонен замыкаться в себе, размышлять, поэтому я спрашивала без колебании.
Личное, — огрызнулся Толливер.
На мгновение я была ошеломлена, а потом дала себе хороший совет. Подожди подходящего случая, не спеши заливаться слезами и обижаться.
Хорошо, — спокойно ответила я. — Какой счет?
Толливер смотрел футбол, которым я совершенно не интересовалась, но мой вопрос стряхнул с него хандру и направил раздражение в другое русло. Он начал без умолку говорить о поражении своей любимой команды, «Дельфинов Майами», в первом же дауне[22]. Поскольку я знаю о футболе столько же, сколько о квантовой физике, то пыталась выглядеть сочувственной и держала рот на замке. О сне теперь не было и речи, пока все это не разрешится так или иначе.
Мы могли бы поесть, — предложила я и позвонила в обслуживание номеров, заказав гамбургер для Толливера и сэндвич с цыпленком гриль для себя.
К тому времени как я сделала заказ, брат успокоился, на лице его появилось обычное добродушное выражение.
— Звонила Фелисия Харт, — сказал он.
Я попыталась сохранить спокойствие и не дернуться.
— Я уже сказал, что сожалею насчет… того, что с ней связался, — продолжал Толливер. — Теперь я собираюсь это повторить.
Я не просила, чтобы ты извинялся, — заметила я.
Да уж, — покачал головой брат. — Остатки вины, — сказал он в качестве своеобразного объяснения. — Она хочет снова со мной увидеться. Я ответил, что время неподходящее.
Фелисия уже видела тебя сегодня и напомнила, как она прекрасна, — постаралась улыбнуться я.
Держу пари, она хочет начать все сызнова.
Это кажется неправдоподобным, — покачал головой брат.
Интересно, будет ли она завтра на обеде, — сказала я, пытаясь говорить невинным голосом. — Если понадобится, я тебя прикрою. Фелисия, наверное, попытается заполучить тебя целиком и полностью.
Я так не думаю, — ответил Толливер, отказываясь развивать эту тему. — Она слишком уж защищает Виктора, — произнес он после длинной паузы.
Я подумала: видит ли брат сейчас то, что происходит на телеэкране?
Помнишь, каким было алиби Виктора во время похищения Табиты?
Ну, были весенние каникулы, поэтому он не был в школе, — ответила я. — Нет, не припомню. А почему бы нам не проверить?
Толливер открыл ноутбук и подключился к интернету отеля. Мы начали небольшое расследование преступления, из-за которого в данный момент находились в этой комнате. Я сидела рядом с Толливером, обхватив его за плечи, пока он поднимал знакомую историю и фотографии полуторагодовалой давности. Я забыла многие детали, и теперь, когда знала обо всех вовлеченных в историю людях, фотографии производили куда более сильное впечатление.
Прежде всего я заметила, что на множестве снимков фигурирует агент Сет Кениг. Он был на заднем плане большинства фото, имевших отношение к исчезновению девочки. На всех фотоснимках, был ли он на переднем плане или разговаривал с кем-нибудь на заднем, лицо его оставалось абсолютно серьезным — человек, поглощенный своей миссией.
Меня потрясло то, как состарились Моргенштерны после похищения Табиты. Даже Виктор выглядел теперь более взрослым, хотя в его возрасте, наверное, следовало этого ожидать. На фотографиях Диана была на пять с лишним лет моложе, а Джоэл… Джоэл казался более светлым и веселым. Сейчас он по-прежнему был харизматичным и красивым, но походка стала тяжелее, будто он нес на плечах тяжелую ношу. Мне не хочется говорить об этом банальными словами, но так оно и было.
46 
