54 
Гарет наклонился вперед, пронзая Фордайса своим темным взглядом. Его другая рука поглаживала серебряную рукоять меча. Ирвин сделал непроизвольный шаг назад.
— Может быть, необходимо освежить твою память? — произнес Гарет.
Папа дико оглянулся, как будто ожидал, что из толпы выскочит орда рыцарей и изрубит его на месте. Впервые за этот вечер лютня Мортимера смолкла. Менестрель делал вид, что настраивает ее; сам же искоса наблюдал за Гаретом.
Фордайс потер затылок, взбив свои редкие волосы в хохолок.
— До несчастного случая со мной моими услугами пользовались многие сеньоры. Ваш отец был лишь одним из них. Я же не могу упомнить всего, не так ли? Карлеон лишь смутно припоминается мне. Да и какое это имеет значение? Я не упоминал еще о нашем подарке? Мы принесли вам дар в вашу честь. — Он хлопнул в ладоши. — Подарки, Фредди, принеси подарки!
Большой Фредди и Маленький Фредди стали привычно бороться за мешок. Папа дал Ирвину подзатыльник за то, что тот стоял раскрыв рот, и выхватил мешок. Он торжественно взмахнул рукой, и ржавый кубок с камина в Ревелвуде покатился по полу на юбку Ровены. В смущении, забыв о вызывающем поведении Гарета и буре чувств, которые он вызвал в ней, она протянула руку, чтобы набросить край своего наряда на жалкий подарок, но сапог Гарета опередил ее руку.
— Восхитительно, — сухо произнес он, подталкивая железяку носком сапога. — Но другой дар, полученный мной от тебя, куда лучше.
Прежде чем Ровена, задохнувшись от неожиданности, смогла предотвратить его следующий жест, рука Гарета скользнула под лиф ее платья. Она тихо ахнула от немыслимого потрясения, ощутив, как его теплая рука накрыла ее грудь, а пальцы начали грубо ласкать ее. Глаза папа расширились. Лицо Ирвина стало таким же фиолетовым, как отцовские рейтузы. Но хуже всего было медленное приближение к ним Маленького Фредди, сжимавшего и разжимавшего кулаки.
Ровена, с заалевшим лицом, в инстинктивном жесте гнева подняла руку. Она хотела ударить Гарета, совсем забыв о кубке, зажатом в руке. Она выплеснула его содержимое прямо в лицо Гарета. Он смотрел на нее, глупо мигая, и эль капал с его лба на подбородок. Затем его губы сжались, и он схватил Ровену за волосы, опрокинув ее себе на колени. Она могла видеть лишь его глаза, ставшие от жгучей ярости темными, как черный янтарь. Зубы Ровены были сжаты в таком же гневе.
Кто-то кашлянул, и звук этот громом разнесся в наступившей тишине. Все замерли, затаив дыхание. Гарет оторвал взгляд от глаз Ровены, увидев перед собой множество иных глаз, полных плохо скрытого удовлетворения. Они почти двадцать лет ждали подобного момента. Ждали увидеть в нем того человека, который убил Илэйн из Турэйна в ее постели. И дождались.
Его рука медленно ослабила хватку.
— Иди, — проговорил он, сжав зубы. — В свою комнату.
Она замерла, все еще прислоняясь к его коленям, чтобы не упасть. На мгновение он подумал, что она не повинуется ему, но Ровена, наклонив голову, тихо сказала:
— Как вы пожелаете, милорд.
Все шеи в зале вытянулись, поворачиваясь вслед за нею на всем ее пути сквозь толпу и вверх по лестнице. Голова ее была скромно опущена, но спина оставалась гордо выпрямленной.
Марли первая нарушила тишину насмешливыми аплодисментами.
— Мортимер! Можете вы дать нам развлечение лучшее, чем это?
— Я думаю, нет. Может быть, обратимся к Варфоломею. Медведь больше мужчина, чем я.
— Даже Марли больше мужчина, чем ты, — крикнул кто-то под восторженный рев толпы.
Никто не смел взглянуть на Гарета, вытиравшего последние следы эля с лица рукавом. Линдсей Фордайс отступил в толпу, утаскивая за собой Ирвина и Маленького Фредди. Пока карлик выводил Варфоломея в центр зала, Гарет взял кубок, который предложил ему Блэйн, и осушил его. Он знал, что должен следовать за неуверенно двигавшимся Фордайсом, однако, вместо этого, его горящий взгляд был прикован к лестнице, которая вела в спальню.
10
Гарет, спотыкаясь, прошел мимо двери комнаты, в которой он спал еще мальчиком. Затем возвратился и нащупал ручку. Ударившись головой о притолоку, он вошел в комнату. Застонав, захлопнул ногой дверь за собой и стоял, опустив голову, как бык, готовый к нападению. Вместо эля, который он поглотил в огромном количестве, чтобы смягчил свой гнев, он мог бы с таким же успехом пить воду. Его ярость разгорелась вновь, когда он увидел Ровену.
Ровена вовсе не ходила в отчаянии перед камином, заламывая руки. Она не сидела, съежившись, у окна с омраченным горем лицом. Она спала, уютно устроившись в середине огромной кровати, подобная ангелу в облаках меха. Ее золотистые волосы струились по подушке. Лоб был гладок и безмятежен — ни намека на беспокойные сны. Такого он даже и представить себе не мог.
54 
