56 
Ровена не успела вдохнуть, как его губы припали к ее рту. Она решилась сопротивляться, приготовившись даже к возможному наказанию за это. Но она никак не ожидала того, что произошло. Когда их губы встретились, весь его жестокий напор уступил место нежности столь же обезоруживающей, как и могущественной. Его язык коснулся ее губ, затем проник внутрь, неспешно наслаждаясь ее сладостью. Когда его пальцы сплелись с ее пальцами, Ровена тщетно пыталась обрести в себе внутреннюю опору, способную удержать от погружения в поглощающее ее море новых ощущений.
Его темная голова опускалась вниз, отодвигая рубашку, пока его рот не коснулся нежной вершины ее груди в ласке, не имеющей никакого отношения к тому грубому прикосновению в большом зале. Ее сосок вздрогнул и сжался под его языком. Она тихо застонала от немыслимого наслаждения и стыда, смешавшихся в ней. Этот тихий звук заставил Гарета поднять голову. Глаза Ровены были крепко зажмурены. Он тронул ее за подбородок, прося открыть их. Даже затуманенные слезами, ее глаза не потеряли своего блеска. В них все еще сияло то доверие, с которым она встретила его поцелуй в большом зале, доверие оскорбленное и подорванное, но все еще не сдающееся. Он уже видел когда-то такой взгляд голубых глаз, наполняющихся слезами. Ее доверие было непобедимым оружием. Оно уже одержало верх над нищетой и предательством с таким достоинством, которое было почти недоступно его пониманию. А теперь оно берет верх и над ним. Если бы он был мужчиной, способным упрашивать, он, может быть, смог бы умолить Ровену открыться навстречу его мятущейся душе и позволить ему погасить свою горечь ее исцеляющей теплотой.
Она дышала тихо-тихо.
Он откатился от нее, не произнося ни слова, и сел на краю кровати.
Ровене стало холодно. Она подтянула рубашку к шее и тоже села, прикусив губу, слегка припухшую. Ее пальцы тронули один из жестких шрамов на его спине.
— Гарет, пожалуйста…
Он дернулся, как будто ее прикосновение обожгло его. Теперь менее всего он был способен выполнять какие-либо просьбы.
— Убирайся. Оставь меня в покое.
Если бы Гарет мог догадаться, о чем хотела просить его Ровена, он, может быть, поступил бы иначе. Она хотела лишь умолять его быть добрым к ней. Она готова была заплатить любую цену, лишь бы он не отворачивался от нее. Но при его словах рука ее бессильно упала, как падает увядший цветок.
В тишине послышались тихие шаги, ее шаги. Со скрипом открылась дверь.
Гарет, не видя Ровены, ощущал напряженную прямоту ее спины, слыша уязвленную гордость в ее голосе.
— Я, может быть, не могу произнести по буквам мое имя, но я не настолько глупа, чтобы не видеть истины. Во всей Англии есть лишь один человек, которого вы так же ненавидите. Это рыцарь, которого вы застигли с вашей драгоценной Илэйн.
Гарет хотел повернуться, чтобы в самое ухо прокричать ей настоящую правду. Броситься к ней через спальню и трясти ее, пока она не поймет, кто есть ее отец, проклятый Линдсей Фордайс, на самом деле. Но вместо этого он сидел, уставившись на свои руки.
— Несмотря на вашу ненависть к папе, вы хорошо обращались со мной. Почему вы хотите, чтобы он думал о вас иначе, я не знаю. И не могу представить, что я сделала, чтобы вызвать в вас такую ненависть ко мне.
Дверь окончательно закрылась за ней.
— Во мне нет ненависти к тебе, — произнес Гарет в пустой комнате. Слова, последовавшие за этим, были лишь шепотом в его сознании, звучавшим в нем, когда он прижал ладони к своим ноющим вискам.
Ровена шла по бесконечным коридорам, глухая ко всему, кроме потрескивания угасающих факелов. Храп и стоны, доносившиеся из-за закрытых дверей, придавали ощущение нереальности этим еще темным утренним часам. Казалось, это эхо, доносившееся к ней из глубины далекого прошлого. Темные коридоры становились все длиннее и длиннее.
— Святая Матерь Божия! — воскликнула Ровена, когда в темном дверном проеме показалась Марли. Восклицание, сорвавшееся с губ Ровены, остановило сестру Гарета. — Не смотри на меня так обиженно. Марли. Неужели ты все еще не поняла, что мне до смерти надоели твои постоянные засады? Что ты подстерегаешь меня, как мрачная смерть? Я устала от этого.
Марли загородила ей путь, но Ровена легко отодвинула ее.
— Оставь меня в покое. — Она повторила слова Гарета, сама не осознавая этого.
— Подожди. — Марли схватила ее за руку. — Тут есть кто-то, кого ты непременно должна увидеть.
56 
