очень нудно 
36 
Сама того не замечая, она покачала головой. Нет, пусть «потом» и будет потом, позже, не сейчас. Сегодня еще предстоит прием у Танов. Она не сможет достойно пройти через это испытание, если будет думать о клинке и нефритовом костюме, которые должны были бы находиться в хранилище Вэня.
Кайл заметил тревожную складку между ее бровями.
– Не беспокойтесь. – Он вставил ключ куда-то в стену рядом с лифтом. – Я не собираюсь разыгрывать из себя Джекилла и Хайда.
Она на мгновение зажмурилась, усилием воли отогнала подальше свои тревоги и сосредоточилась на стоявшем перед ней мужчине. Это оказалось совсем не трудно. Чем больше Лайэн смотрела на Кайла, тем больше ей нравилось то, что она видела. И то, что чувствовала. Как, оказывается, приятно снова ощутить себя женщиной. Женщиной, которая чувствует мужчину.
– Насчет Джекилла и Хайда вы твердо уверены?
– Более-менее. Дверь лифта открылась.
– Какая жалость! Я хотела испробовать свой баллончик с перцем.
– Только не в лифте, дорогая. Здесь ни один из нас не выживет.
Он набрал код из шести цифр. Лайэн в это время рассматривала роскошный лифт. Приглушенное освещение, тибетский ковер изумительной расцветки, напоминающей драгоценные камни, панели вишневого цвета из клена, телефон какой-то невиданной обтекаемой формы, небольшой экран телевизора.
– А где же бар?
Брови Кайла поползли вверх.
– Бар?! В лифте?
– Ну да, здесь ведь есть все, что имеется в первоклассном лимузине! Включая водителя в смокинге.
– Знаете, – негромко проговорил он, – от поцелуя вас отделяет только этот ваш баллончик с перцем.
Лайэн приложила руку к сердцу, изображая скромницу викторианской эпохи. Потом неожиданно для себя засмеялась. Она уже отвыкла от того, что можно просто наслаждаться обществом мужчины, не контролируя каждое свое слово, каждый жест. С Ли Цинь Таном ей приходилось вести себя очень осмотрительно. Он никогда не шутил и не понимал юмора. Вообще их мало что объединяло, за исключением интереса к китайской культуре, международной торговле и семейству Тан.
Последнее их особенно связывало. Оба стремились войти в семью Тан. Ли сумел этого достичь без помощи Лайэн. Женился на внучке одного из двоюродных братьев Вэня, поменял фамилию и стал управляющим сиэтлского отделения консорциума «Тан». Время от времени их пути пересекались, и с каждой встречей боль становилась все меньше. Сейчас, вероятно, осталось лишь уязвленное самолюбие. Похоже, для Ли Циня принадлежность Лайэн – пусть косвенная – к семье Тан значила гораздо больше, чем она сама.
Лифт остановился. К удивлению Лайэн, Кайл нажал еще несколько кнопок на панели, и только после этого дверь открылась.
– Сюда, – пригласил он.
Ковер в холле напоминал тот, что в лифте, только был еще толще. Стены кремового цвета, казалось, светились изнутри. По всему холлу были развешаны китайские узоры по шелку. Хотя Лайэн не считала себя знатоком в этой области, она сразу поняла, что это вещи первоклассной работы и довольно старинные.
– Теперь я понимаю, зачем нужен код, чтобы выйти из лифта, – проговорила она.
Кайл с улыбкой глянул на китайские рисунки.
– Арчер выиграл их в покер.
– Он, должно быть, китаец в душе?
– Вы так решили из-за этих рисунков?
– Нет. Азартные игры. Они пронизывают всю китайскую культуру, все ее периоды. Каждый мальчик, достигший десятилетнего возраста, начинает спорить и держать пари. На что угодно – на лошадей, собак, на то, какой велосипед первым достигнет перекрестка.
– Неплохое средство для тех, у кого в кармане пусто.
– И очень болезненный удар по самолюбию, если не повезет. Тот, кто лишился этих рисунков, наверняка потерял уважение близких. Когда-то они, без сомнения, являлись частью семейного достояния. Любимой его частью.
– Они и теперь семейное достояние. Просто поменялась фамилия хозяев.
– Очень западный взгляд на вещи.
– Ну да, я и сам очень западный парень. – Кайл отворил дверь комнаты. – Проходите, садитесь.
В последние годы, занимаясь оценкой нефрита, Лайэн не раз бывала в богатых домах. Но она не могла припомнить, чтобы хоть одна из комнат, в которых она побывала, понравилась ей так, как эта, с ее высокими потолками, пестрыми коврами на дубовом паркете, огромными окнами во всю стену, смотревшими сейчас на залитый дождем город.
– Как странно… – прошептала она.
– О чем вы?
– Мне здесь очень нравится.
36 
