17 
И вот сегодня она поняла, что только Орион отвечает тому идеалу мужчины, который она надеялась встретить здесь.
Именно таким представлялся ей настоящий грек: гордящимся славным прошлым своей страны, стремящимся возродить дух Древней Эллады.
Умываясь и причесываясь перед сном, Афина подумала, что неплохо было бы переодеться в новое платье, но, немного подумав, она представила себе, как спускается в кухню в изысканном шелковом наряде и как неуместно это выглядело бы.
О, это вечное женское желание понравиться мужчине!
Еще немного поразмыслив, Афина сказала себе:
– Завтра Орион уезжает, и я больше никогда не увижу его. – Глядя на свое отражение в зеркале, она задумалась, почему ей так больно сознавать это.
Посмеиваясь над своим тщеславием, Афина уложила волосы особенно аккуратно и изящно. Затем поправила сережки, и они ярко блеснули в лучах заходящего солнца.
Лицо, которое она сейчас видела в зеркале, показалось ей непохожим на то, каким оно было до ее отъезда в Дельфы.
Огромные серые глаза лучились неведомым ей самой светом. Щеки заметно порозовели, яркие полные губы слегка приоткрылись.
Только прямой нос, которому, по словам бабушки, могла позавидовать сама древняя богиня, имя которой носила девушка, остался прежним.
Ей вспомнилось, что Гомер, описывая богиню Афину, назвал ее «ясноглазой», а Елену Троянскую – «излучающей легкий, струящийся свет».
– Вот и я сейчас, – еле слышно прошептала девушка, – свечусь отраженным светом Федриад и священного храма.
Ей хотелось поскорее спуститься вниз, чтобы снова увидеть Ориона. Только на мгновение она задержалась у окна спальни, привлеченная необыкновенной красотой вида на горную долину, которую заливали лучи заходящего солнца. Оливы теперь были похожи на роскошный темно-пурпурный ковер. Вдали виднелась бухта Итеи и позлащенные солнцем вершины высоких гор.
От восхищения у Афины перехватило дыхание. Но новые чувства, в которых она боялась признаться самой себе, заставили ее поспешить. Девушка торопливо спустилась по лестнице.
Кухонный стол был застелен новой скатертью. Орион встал, чтобы приветствовать Афину, и она заметила, что поверх рубашки он набросил на плечи черный бархатный сюртук. Вместо галстука у него на шее был шелковый платок, который придавал ему элегантность и некое спокойное достоинство.
Афина почувствовала, что боится встретиться с ним взглядом, но Орион смотрел прямо на нее, и ей не оставалось ничего другого, как сесть с ним рядом за стол.
– Ужин готов, – сказал он по-гречески, и Афина тоже ответила ему на его языке.
– Я так проголодалась! Надеюсь, что мадам Аргерос не осудит меня.
– Не беспокойтесь, еды тут хватит на всех, – успокоила ее хозяйка таверны.
Она поставила на стол большое блюдо, и Афина поняла, что это и есть знаменитая мусака – овощное рагу, которое ей уже приходилось пробовать, но которое в разных греческих домах готовят по-разному.
Должно быть, это национальное греческое блюдо, подумала она. Мусака напоминала английское «пастушье рагу», которое Афина ела у себя дома. Его подавали по понедельникам и готовили из всего, что оставалось в кухне с воскресенья.
Порцию мусаки – тушеных баклажанов, помидоров, маслин и других овощей, приправленных душистыми греческими травами, – Афина съела с истинным удовольствием.
Орион налил ей в бокал золотистого вина, а когда они съели по доброй порции жареного ягненка, девушка почувствовала, что окончательно насытилась.
К ним за стол подсели члены семьи Аргерос. Все оживленно разговаривали. Время от времени Ноника или ее отец вставали, чтобы обслужить посетителей, сидевших за столиками на улице у входа в таверну. Те громко требовали вина или кофе, но еду, кроме маслин или сыра, никто не заказывал.
– Греки ужинают очень поздно, – объяснил Орион Афине. – Мадам Аргерос приготовила ужин так рано только из-за нас с вами. Если бы меня здесь не было, она начала бы готовить не раньше десяти часов вечера.
– Но они очень рано встают, – удивилась Афина, вспомнив, что в шесть и даже в пять часов утра улицы греческих городов уже запружены людьми.
– Все греки наслаждаются долгой сиестой в самые жаркие дневные часы, так же как вы сегодня днем.
– Но я заснула совершенно неожиданно, – ответила Афина, словно оправдываясь.
– Сознательно или бессознательно, но вы подчинились обычаям моей страны, – улыбнулся Орион, не спуская с нее глаз, и девушка вспомнила, что, когда он разбудил ее, она во сне летала к солнцу вместе с гордыми орлами. При этом воспоминании Афина покраснела и очень обрадовалась, когда заговорила мадам Аргерос:
17 
