16 
Папу было так легко расстроить. Он огорчался, когда они капризничали или когда на них жаловались, когда у мамы не хватало денег, чтобы заплатить торговцам, или когда конюх, который ухаживал за лошадьми, увольнялся, потому что ему приходилось слишком много работать.
— Папа, может, и святой, — однажды сказала Гарриет. — Но святые должны жить на небесах и не портить жизнь другим только потому, что они случайно очутились на земле.
Тогда Гарриет была в ярости из-за того, , что папа чего-то ей не разрешил. Но с того момента Сабина часто думала, что в ее словах было много правды. Высокая духовность отца только все усложняла: он не понимал и не хотел понимать трудностей земного бытия.
Как прекрасно, думала сейчас Сабина, быть богатой и иметь много слуг! Дюжины слуг, готовых броситься наверх по первому зову с великолепно приготовленным завтраком, готовых забрать и отгладить платье, которое вы надевали вчера, готовых стоять позади вас и покорно ждать, пока не понадобится уложить ваши волосы в прическу, принести нужные туфли, платок, пояс или ожерелье — все, что бы вам ни понадобилось.
Только через час, когда Сабина искупалась, оделась, позавтракала и осмотрела сад, леди Тетфорд послала за ней. Узнав, что ее зовут, девушка с волнением последовала за служанкой своей гостеприимной хозяйки в просторную спальную. Леди Тетфорд еще лежала в постели.
Сабина открыла рот от удивления, увидев все великолепие этой комнаты — огромный куполовидный потолок, серебряную кровать в форме гигантской ракушки с перламутровыми украшениями, зеркало в серебряной раме у туалетного столика с изображенными на ней двумя обнимающимися купидонами, которые держали высоко над головой корону, шторы и ковры нежного цвета незабудок, как раз под цвет глаз самой хозяйки.
— Хорошо ли тебе спалось, деточка? — спросила леди Тетфорд.
Мягкие муслиновые занавески были задернуты, чтобы приглушить яркий солнечный свет, и в комнате царили сумерки. Но тем не менее здесь было достаточно светло, чтобы разглядеть морщинки вокруг глаз леди Тетфорд, морщинистую шею, мягкие опущенные уголки рта и слегка пожелтевшую кожу: сейчас на ней не было ни румян, ни пудры.
Не успела Сабина ответить, как она прибавила:
— Как молодо ты выглядишь! Твоя кожа так бела, ты должна быть осторожной, чтобы не загореть.
— Кажется, я никогда не загораю, — вздохнула Сабина. — А вот у Гарриет лицо ужасно покрывается веснушками. Мама всегда говорит ей, что она портит свое лицо, стоит ей выйти на улицу, но моя кожа всегда оставалась белой — боюсь, слишком уж белой.
— Да, немного румян пойдут тебе на пользу, — критично заметила леди Тетфорд, и Сабине стало неловко.
— Боюсь, папа…
Леди Тетфорд рассмеялась.
— Я знаю в точности, что скажет на это твой папа! — воскликнула она. — Не бойся, детка. Мари наложит тебе румяна так искусно, что никто, даже самый критичный и придирчивый человек, не догадается, что твой румянец не настоящий. Ты не будешь казаться накрашенной, как я, обещаю.
Сабина вспыхнула, словно это она сказала что-то неприятное, но леди Тетфорд снова рассмеялась.
— О, от меня не укрылось выражение твоего лица вчера вечером, когда ты впервые увидела меня, — сказала она. — Я забыла, что в Англии все еще считается, будто леди должны выглядеть аи naturel . В Париже это не так, и здесь тоже. Я так давно живу за границей, что почти позабыла условности и жеманство английского общества.
— Вам нравится жить за границей? — спросила Сабина.
— Большую часть времени мне здесь не хуже, чем в любом другом месте, — ответила леди Тетфорд. — Но в других местах я тоскую по дому. Да, тоскую по Англии, по ее серому небу и грохоту карет на Парк-Лейн, по моим друзьям, которые только и знают, что сидеть в парке да злобно сплетничать друг о друге!
— И вы никогда не приезжаете в Англию? — задала следующий вопрос Сабина.
— Нет, никогда, — ответила леди Тетфорд.
В ее голосе звучала такая твердость, что Сабина не решилась продолжить расспросы. После секундной паузы ее хозяйка сказала:
— Но давай поговорим о тебе. Мари! — Она повысила голос и захлопала в ладоши. — Мари, Мари, ну где же ты?
Темноволосая француженка, которая и привела Сабину в спальню леди Тетфорд, вбежала в двери:
— Oui, madame .
— Платья, Мари. Платья для мадемуазель. Давай-ка посмотрим, подходят ли они ей. Если нет, бездельничать сегодня тебе не придется.
Выйдя из комнаты, Мари вернулась несколько секунд спустя с целым ворохом платьев и бережно опустила их на диван, покрытый атласным покрывалом. Сабина не могла отвести от них глаз. Леди Тетфорд сказала скороговоркой:
16 
