89 
— Ай-я! Ай-я! — снова и снова выкрикивал цыган.
Наконец Сабина увидела впереди рой огней. Она понятия не имела, что это было, пока они не подъехали ближе и она не увидела вереницу факелов, которая тянулась от ослепительного света огромного костра.
Карета резко остановилась, дверцу распахнули, и молодой цыган на ломаном французском пригласил ее спуститься. Теперь она должна пройти сквозь ряд факелов. Сегодня не могло быть сомнений по поводу ее приема: в мерцающем свете маленьких огоньков она видела, что мужчины с факелами в руках улыбались — их белые зубы сияли на смуглой коже и яркие глаза смотрели на нее не с гневом, а с восхищением и дружелюбием.
Она медленно прошла сквозь их строй. Те, кого она уже миновала, вереницей шли за ней следом. И все двигались вперед к огромному маяку взметающихся к небу языков пламени.
Он ждал ее. Сердце девушки подпрыгнуло в груди, и она с трудом заставила себя не побежать. Он стоял у огня, и она увидела, что он был еще великолепнее, чем когда-либо. На его белой блузе сверкала золотая вышивка, на пальцах и в ушах блестели драгоценные камни. Они украшали рукоятку его ножа, наполовину спрятанного за красным поясом, обвивавшим его талию.
Наконец он двинулся ей навстречу. Триумф и вместе с тем удивление, которые отразились на его лице, заставили ее опустить глаза.
— Ты приехала!
Эти слова прозвучали с такой невыразимой радостью, что она схватила его руки — ей нужно было почувствовать их силу, поддержку.
— Я… приехала.
Он почувствовал ее дрожь, и его пальцы сжали ручку.
— Моя мечта сбылась, сердце мое, жизнь моя, любовь моя! — воскликнул он, и его голос заставил ее затрепетать от невыразимого восторга.
Затем он повернулся к цыганам, которые собрались вокруг, и закричал громким голосом, который, казалось, эхом вернулся к ним из темноты. Сабина не поняла самих его слов, но догадалась, что он только что представил ее своему народу. Раздался громкий гул голосов, и старик с длинной бородой и золотой цепью с драгоценными камнями, которая, как догадалась Сабина, была неотъемлемым атрибутом всех церемоний, вышел вперед, держа в руке нож.
Она заставила себя не дрожать и не кричать, когда он сделал надрез на ее запястье. Брызнула алая кровь, а затем, когда похожий надрез был сделан и на запястье короля, их руки связали — его правую и ее левую — и, пока старик произносил над ними странные слова, их кровь перемешалась.
Когда с этим было покончено, им поднесли огромный глиняный кувшин с вином. Старый цыган протянул его Сабине, она отпила из него, то же сделал и король, и с криком кувшин бросили на землю. Он разлетелся на кусочки. Проворные руки собрали осколки, и Сабине дали подержать один из них.
— Пока мы будем хранить эти кусочки, — тихонько пояснил цыганский король, — наша любовь будет жить.
— Моя никогда не умрет, — прошептала Сабина.
— И моя, — ответил он.
Из другого кувшина на них плеснули воды жестом, который, как догадалась Сабина, должен был очистить их от злых духов. На этом церемония была закончена, их руки развязаны. Все еще держа пальцы Сабины в своих, цыганский король подвел ее туда, где перед огнем стоял импровизированный диван.
Музыка, которая еле слышно звучала с тех пор, как Сабина приехала, теперь разразилась неистовым крещендо. Дюжина танцоров, мужчин и женщин, впрыгнули в открытое пространство перед костром. Они танцевали самозабвенно, и их танец был волнующим и страстным. Остальные раскачивались в ритм всем телом, хлопали в ладоши и пели.
Все это время вино ходило по кругу. Сабина получила свою долю в огромном позолоченном кубке, украшенном драгоценными камнями и таком истертом годами, что нетрудно было догадаться о его древности.
— Первый раз, когда ты оказалась здесь, душа моей души, — сказал цыганский король, — ты сказала мне, что слышала о тех кубках, что племена, подобно моему, хранят многие века. Вот они.
Фрукты, которые поднесли Сабине, лежали на золотых тарелках, странные лакомства, которые были тут же изготовлены на огне, принесли на украшенных драгоценными камнями блюдах, а вино было налито в кувшины и кубки всех форм и размеров, так, что глаза разбегались. И все же, несмотря на танцы, песни и музыку, Сабина не видела и не слышала ничего, кроме мужчины, рядом с которым она сидела. Она знала, что и он смотрит только на нее, его глаза были устремлены на ее лицо, губы, на изящный изгиб белоснежной шеи.
89 
