ВНУТРИ ПОХОРОННОГО АВТОБУСА

Из медленно ползущего похоронного автобуса всем было видно, как на автомобильной стоянке для частников хромой Ваня Лепехин помогает Сереге усадить Любовь Абрамовну в свою старую «двадцать первую» «Волгу».

Шофер автобуса глянул в зеркало заднего вида на сидящих в салоне, показал на «Волгу» Вани Лепехина, сказал осторожно:

— Строгий у вас хозяин.

— Никакой он не хозяин... — печально сказала женщина в черном. — Он лучший мужской закройщик в городе. К нему очередь на год вперед расписана!.. Двое их было таких. Одного только что похоронили...

Похоронный автобус выбрался на широкий, забитый трамваями, троллейбусами и грузовиками проспект, влился в общий транспортный поток и растворился в нем...

КВАРТИРА ЛИФШИЦЕВ-САМОШНИКОВЫХ

... Поминали Натана Моисеевича узким семейным кругом — Любовь Абрамовна, с провалившимися, выжженными глазами...

...красивая седеющая Фирочка, жестко взявшая бразды правления в семье в свои руки...

...тихий и верный Серега Самошников, зорко следящий за Любовью Абрамовной — чтобы вовремя подать нашатырь или валерьянку...

...и старый-старый друг Натана Моисеевича, знаменитый закройщик из того же ателье — одноногий Ваня Лепехин.

Когда отплакались, помянули, пожелали Натану Моисеевичу «землю — пухом», старый Ваня Лепехин с трудом встал из-за стола, заботливо поправил кусочек черного хлеба на полной до краев рюмке, стоявшей напротив опустевшего места Натана Моисеевича, и надрывно сказал:

— Я, конечно, извиняюсь... Я еще со вчерашнего вдетый. Не судите меня, ребятки... Любушка, подружка моя... Мать честная!.. Фирка! Да сядь ты, ради Бога!.. Не колготись — всего хватает... Серега, сынок! Налей девочкам...

Он поднял большую рюмку с водкой, скрипнул зубами и посмотрел на пустое место Натана-старшего.

— И ты, Натанка, слушай... Не прощу!!! Мы с им, с корешочком моим, за их воевали!.. Я, блядь, ноженьку свою за их отдал, а они, суки, крестничка моего... ребеночка нашего Толиньку, дедушку своего любименького погребсти — не отпустили!.. Что же это за власть такая блядская?! Мать честная... И на Лешку я в обиде. Хоть он и артист, хоть и в ГэДээРе сейчас представляет! Мог бы, засранец, объявиться, когда у нас тут такое... А за Толика-Натанчика, за внученьку нашего, сердце у меня на куски, блядь... Вот я тут все думал, думал... Дом у меня есть. На черный день покупал. Хороший дом. Четырнадцать соток при ем. Полста километров от города — не боле... Чего я решил?.. Толянчику нашему дом этот! Завтра и отпишу! Потому как... Натан! Натанка, друг мой сердешный... Ты там без меня особо-то не тоскуй... Не кручинься. Я к тебе скоренько прибуду. Недолго тебе ждать-то меня осталось... Вот на Толика дом оформлю и... привет, Натан Моисеевич! Это я — Ваня Лепехин, кореш твой фронтовой, преставился!.. Наливай, Натан, чего смотришь, бля?! Встречай гостя, мать честная!..

ГАРАЖ ЛИФШИЦЕВ-САМОШНИКОВЫХ

Серега выгнал «Запорожец» из гаража, пылесосит внутри...

Пылесос так воет, что Серега и не слышит, как к гаражу подошли Фирочка и Любовь Абрамовна.

В руках у Фирочки две туго набитые сумки, Любовь Абрамовна держит большой «деловой» конверт.

— Сережа!.. — негромко говорит Любовь Абрамовна.

Серега не слышит, пылесосит.

— Серый! — окликает его Фирочка.

Не слышит Сергей Алексеевич Самошников...

Фирочка ставит сумки на землю, наклоняется и выключает пылесос.

Удивленный Серега вылезает из машины, видит жену и тещу.

— А я для вас машину прибираю, — говорит он. — Вы пряники мятные ему купили?

— Не волнуйся, купили все, что надо. Ты посмотри, что за пакет нам пришел! — И Любовь Абрамовна протягивает ему большой конверт.

— Фирка, притащи мне очки из куртки. Там — в гараже висит...

— Ладно, не мучайся. Я тебе сама прочту.

Фирочка вынимает из конверта несколько официальных бумаг с грифами и печатями. Быстро проглядывает и читает с середины:

— Тэ-экс... Ля-ля-ля и тру-ля-ля... Ага, вот! «...в настоящее время осужденный по статье сто восемь, части второй, Самошников Анатолий Сергеевич официально вступает в права владения жилым домом общей площадью в сто тридцать четыре и две десятых квадратного метра, а также прилегающим к нему земельным усадебным участком в четырнадцать соток непахотной земли, не состоящей на балансе у сельского Совета деревни Виша, а являющейся собственностью владельца дома — Самошникова Анатолия Сергеевича. Копии договора дарения с уже оплаченными нотариальными и налоговыми сборами, предусмотренными статьями двести тридцать девятой и двести пятьдесят шестой Гражданского кодекса РСФСР, зарегистрированы в исполнительном комитете сельского Совета депутатов трудящихся...» Ну и так далее. Как тебе это нравится?

  27