ОДИН ИЗ КАБИНЕТОВ ПОСОЛЬСТВА СССР В БОННЕ

В соответствии с молитвой Лори Тейлор и при посильном участии Ангела Лешка Самошников и Гриша Гаврилиди попали в кабинет к наиболее ответственному и решительному сотруднику советского посольства в Западной Германии.

Это был хорошо одетый, большой человек со слегка бабьим лицом и острыми, внимательными глазками.

Лешка и Гриша сидели напротив него. Разделял их и хозяина кабинета большой письменный стол с несколькими разными телефонами.

НЕВИДИМЫЙ им Ангел, свесив ноги, сидел на большом стальном сейфе.

Солировал хозяин кабинета:

— То вы, задравши хвост, убегаете и самым бессовестным образом предаете свою страну, которая вас взрастила и выучила, а то, поджавши хвост, униженно просите вернуть вас обратно — домой. Как у вас, у артистов, все это легко и просто! — с ласковым упреком говорил «ответственный и решительный».

— Но я же объяснял вам, как случайно все это произошло, — упавшим голосом говорил Лешка. — Я никогда и не думал...

— Вот вы не думаете, а нам приходится расхлебывать...

«Ответственный и решительный» встал, подошел к сейфу и вставил затейливый ключ в скважину дверцы.

Чтобы не помешать ему открыть сейф, Ангел быстро подобрал ноги.

Дипломат открыл сейф и достал оттуда тоненькую папочку с несколькими листочками и газетными вырезками.

— Вот, пожалте... Чтоб вы не думали, что мы тут даром государственный хлеб едим. Мы здесь, как говорится, на переднем крае, и ничто не должно ускользнуть от наших глаз. Тут, — дипломат постучал ногтем по газетным вырезкам, — черным, понимаешь, по белому написано, что артист Алекс Самошников выбрал творческую свободу и обратился, дескать... Да! Кстати. А чего же это вы в свою-то организацию не обратились?

— В какую это «свою»? В ВТО, что ли? — удивился Лешка.

— Куда-а-а? — не понял дипломат.

— ВТО — Всесоюзное театральное общество.

Ответственный дипломат даже рассмеялся:

— Ну зачем же... Я имею в виду вашу еврейскую общину по месту вашего сегодняшнего проживания на территории ФээРГэ.

— А я-то тут при чем?! — По Лешке стало видно, как волна ненависти к дипломату захлестула его с головы до ног.

Ангел обеспокоенно наблюдал за Лешкой с высоты стального сейфа.

Но хозяин кабинета даже внимания не обратил на Лешку. Раскрыл картонную папочку, перелистал бумажки там и поднял на Лешку маленькие внимательные глазки:

— Мамаша же у вас, извините, так сказать, еврейской нации. А там таких, как вы, только и ждут, понимаешь.

— Ну вот что... — Лешка начал было приподниматься, но...

... Гриша Гаврилиди придержал его сзади за брюки и быстро заговорил, стараясь сгладить возникшее напряжение:

— Я, конечно, дико извиняюсь!.. Но вы поймите, у Алексея Сергеевича счас очень тяжелая обстановка в семье! Младший братик попал в колонию...

— Как говорят по-русски, яблоко от яблоньки... — усмехнулся дипломат.

— Послушайте!.. — нехорошим голосом сказал Лешка.

Но Гриша снова рванул его сзади за куртку и усадил на стул, не прекращая своей тирады:

— Дедушка Алексея Сергеевича — в Великую Отечественную командир взвода разведки — умер от инфаркта, бабушка хворает, мать и отец разрываются между домом, работой и колонией... Ну случилось такое!.. Но антисоветского же ничего... Ну не вешаться же! Ну, пожалуйста...

Вот тут хозяин кабинета перестал играть в сдержанного дипломата:

— А вы хотите, чтобы из-за вас мы все тут на уши встали, да?! Вы будете то туда бегать, то обратно, а мы это все расхлебывать должны? Вы что, уверены, что ленинградские соответствующие органы вас там по головке погладят и с оркестром встречать будут?

  66