35 
«Вокруг такая красота! Почему же люди умудряются ее испортить?» — подумала Тарина, завороженная великолепием того, что предстало ее взору.
В небе медленно плыла бледная луна, заливая все вокруг волшебным сиянием, которое вместе с блеском далеких звезд и отливающей серебром морской водой делало эту ночь поистине фантастической.
Тарина была погружена в свои мысли. Ей вспоминалось все то, что она прочла во время путешествия. Она чувствовала, что ее дух стремится слиться с чем-то во Вселенной, это «что-то» пока было трудно определить, но оно составляло часть ее самой.
Вдруг, очнувшись от грез, девушка поняла, что уже, должно быть, очень поздно — до нее не доносилось ни звука, и она догадалась, что все давно ушли спать.
Она встала, потянулась, чтобы размять затекшие от долгого сидения члены, и не спеша пошла по палубе, которая, судя по всему, в это время должна была быть пустой. Тарина не успела сделать и нескольких шагов, как вдруг увидела неподалеку от нее, там, где кончается тент, две фигуры.
Она поспешно отступила в тень и прислонилась к палубной надстройке, надеясь, что здесь ее не заметят.
Оказалось, что на палубе стояли маркиз и леди Миллисент. Тарина услышала, как маркиз сказал:
— Вот та звезда, что я собирался показать вам.
В его голосе девушка вновь почувствовала те странные, волнующие нотки, которые всегда оказывали на нее магическое воздействие.
С этими словами маркиз протянул руку к небу, а леди Миллисент томным голосом произнесла:
— Меня интересуют не звезды, а вы, Вивьен.
И она мягко привлекла его к себе.
В тот вечер на леди Миллисент было ажурное платье с блестками — Тарина сама помогала миледи надеть его перед обедом, — и сейчас, залитая светом луны и звезд, она вся сверкала, как будто только что возникла из морской пены.
В первый раз в жизни Тарина увидела страстный поцелуй мужчины и женщины.
Глядя на маркиза и леди Миллисент, слитых в любовном объятии, она почувствовала, как у нее защемило в груди. Никогда раньше она ничего подобного не испытывала.
Наконец маркиз оторвался от леди Миллисент, и Тарина услышала ее слова:
— Вы всегда действуете на меня возбуждающе, Вивьен. Но мне недостаточно просто обнимать вас… Так что не мешкайте, мой прекрасный возлюбленный!
Ее голос дрожал от плохо скрываемой страсти.
Она повернулась и начала спускаться вниз с той грацией, которая делала ее, на взгляд Тарины, похожей на змею, уползающую в темноту.
Маркиз еще на некоторое время остался на палубе, потом снова поднял голову к небу.
В этот момент яхта, должно быть, слегка изменила курс, и лунный свет упал как раз в то место, где, притаившись, стояла Тарина.
Маркиз увидел, что глаза девушки широко раскрыты от удивления.
Пораженный, он застыл, не в силах двинуться с места. Тарина почувствовала, что слова застряли у нее в горле.
Придя в себя, маркиз тихо сказал:
— Наверное, вы поднялись на палубу, чтобы полюбоваться звездами. Вот и смотрите вверх, а не вниз.
Слова прозвучали отрывисто, словно приказ, но в то же время у Тарины было странное ощущение, что в них содержится некая мольба. Однако она не могла понять, о чем и почему маркиз умоляет ее.
Она не проронила ни звука, и вскоре маркиз повернулся и направился туда, где за минуту до этого скрылась леди Миллисент.
Вернувшись к себе в каюту, Тарина заметила, что дрожит. Она была шокирована, более того — оскорблена.
Теперь она понимала, как глупо и наивно с ее стороны было не замечать, что леди Миллисент вовсе не флиртует с маркизом. Оказывается, они любовники!
«Но как, как она может так себя вести? — спрашивала себя Тарина. — Она же замужем!»
То, что она увидела на палубе, было так странно, так удивительно, так не похоже на то, с чем девушка сталкивалась до сих пор, живя в приходе, что щеки ее и сейчас горели от смущения и гнева.
Неужели ей это не приснилось, неужели она и вправду видела свидание любовников?
«Как я могла быть такой дурой! — укоряла себя Тарина. — Мне следовало знать, что для дам вроде леди Миллисент не существует нравственных преград…»
То, что произошло на палубе, словно открыло Тарине глаза, и многое из того, что было для нее прежде загадкой, стало ясным как божий день.
Ей припомнились сплетни про принца Уэльского, то неодобрение, с которым ее отец всегда говорил о дамах, пользовавшихся благосклонностью его высочества… Да и у Бетти порой вырывались довольно откровенные замечания.
35 
