очень нудно 
183 
— Если бы не крикнул ты, Мартын, то через мгновение наверняка крикнул бы я. Ты мне веришь?
— Абсолютно! — горячо заверил его я. — Так каким образом вы ЭТО почувствовали? А уж тем более УВИДЕЛИ?
Мастер подумал, помолчал, закурил новую сигарету и только тогда ответил:
— Понятия не имею... Интуиция, что ли? Результат накопленного опыта?
— Вот видите?! — возмутился я. — Вы сами ни хрена не можете объяснить, а от меня еще что-то требуете! Почему нужно все объяснять и разжевывать?! Или ЭТО тебе дано, или— нет! Нам с вами— дано!.. И точка.
— Слушай, Мартын, — сказал Мастер. — У меня есть предложение, которое должно поразить тебя новизной. В аптечке есть немного валерьянки. В баре — еще пара бутылок «Джека Дэниельса». Сейчас я все это достану — валерьянку для тебя, а для себя виски, и мы с тобой преломим по рюмашу. Совсем понемногу. А то мне уже скоро идти на мостик...
Я вспомнил, как в Германии, в Оттобрунне под Мюнхеном, мы надрались ночью с добрым и глуповатым ветеринаром-недоучкой Эрихом Шрёдером, закусывая сырым мясным фаршем, который был приготовлен его сестрой для завтрашних котлет.
Вспомнил, как на следующее утро мне было плохо — как тошнило, как раскалывалась голова, как не хотелось ни одной Кошки, — и вежливо отклонил предложение Мастера.
Но для того чтобы не огорчать его, попросил перенести идею поддачи на приход в Нью-Йорк и сделать это ВТРОЕМ — вместе со встречающим меня Шурой Плоткиным, о котором я успел уже многое рассказать Мастеру.
Тем более что до Нью-Йорка теперь оставалось всего двое с половиной суток...
* * *
... Но через двое с половиной суток не было выпивки втроем, не было слез умиления, всхлипываний, за-глядывания в глаза, облизываний. Не было щемяще-сладкого узнавания после долгой и тягостной разлуки.
Не мчались мы с Шурой навстречу друг к другу с воплями «Мартышка-а-а!..», «Шу-ри-и-ик!..», не оглядывали с головы до ног — он меня, а я его, с одинаковыми туповато-радостными вскриками: «Ах, как ты похудел!..» Или: «Боже... Ну, совершенно не изменился...», «Ну как ты?!», «Нет, а ты-то как?..»
Ничего этого не было.
И не зарывались мы носами — он мне в подмышку, а я ему под подбородок, не бормотали разные нежные бессвязные глупости... Так, чтобы никто вокруг не услышал. Потому что эти слова должны были быть только наши, наши и ничьи больше!
Не было ничего этого.
И Нью-Йорка никакого не было.
Был самый обычный торгово-грузовой морской порт — как в Петербурге, как в Киле, как в Абердине, как в Сент-Джонсе...
Только этот порт был в Нью-Джерси. И грязнее, чем все остальные. И очень... Ну просто очень большой! А так — все то же самое, что и там, — те же причалы, та же техника, те же запахи.
Та же убийственная похожесть: в этом порту, как и во всех остальных, НЕ БЫЛО ШУРЫ ПЛОТКИНА.
* * *
НЕ БЫЛО, НЕ БЫЛО, НЕ БЫЛО МОЕГО ШУРЫ ни на одном причале нью-йоркского порта!!!
— ШУРА!!! ШУ-РА-А-А!!! ШУРА ПЛОТКИН!.. ГДЕ ТЫ?! ГДЕ ТЫ?!
Господи! Боже мой!.. Мамочки родные!!! Что же делать?! Что же с НИМ такое произошло?! Господи, спаси ЕГО и помилуй...
Я снова оказался примерно в том состоянии, в каком я был тогда в Петербурге, когда мы с милиционером Митей увидели в НАШЕЙ с Шурой квартире чужих Людей и узнали, что сам Шура уехал в Америку.
Но тогда мне хотелось только одного — умереть. А сейчас— найти Шуру! Найти во что бы то ни стало!.. Любой ценой!!!
* * *
... Куда я только не бегал, где меня только не носило, в какие дырки я только не заглядывал, кого только не встречал на своем суматошном и горьком пути?! А ведь ЗНАЛ, ЗНАЛ, ЗНАЛ уже, что ЕГО вообще НЕТУ в порту — иначе он бы откликнулся...
Я чудом уйму раз не попал под колеса грузовиков, автопогрузчиков, чуть не был раздавлен на рельсах портального крана, в последнее мгновение выпорхнул из-под опускающегося контейнера величиной с трамвай... Меня чуть не убило дикой струей воды из пожарного монитора, которым куча болванов тушила загоревшиеся тюки с хлопком!
Среди всего этого бедлама, этого портового кошмара, сопровождаемого какофонией жутчайших звуков, я метался как ошпаренный в поисках своего Шуры Плоткина и не находил его, не находил его, НЕ НАХОДИЛ...
А в моем воспаленном мозгу все время звучал шелдрейсовский голос Мастера:
«Вернись, Мартын! Возвращайся на судно. Я жду тебя. Сейчас мы вызовем твоего Шуру по громкой связи. Я уже обо всем договорился с нашим русским представителем и диспетчерами порта. Возвращайся на судно, Мартын. Мы все ждем тебя...»
183 
