26 
Княжна сидела в дальнем углу каюты на стуле с прямой спинкой, и во время беседы с ее отцом герцог постоянно ощущал исходящие от нее флюиды неприязни и враждебности, точно так же, когда они ехали в экипаже к князьям.
Он ни разу не обернулся в ее сторону, но постоянно ощущал ее физическую близость.
Он поднялся со стула, и княжна быстро подошла к Кровати, приложив пальцы к своим губам в знак молчания, боясь, что он разбудит отца.
Она подтянула атласное покрывало на руки заснувшего отца, и герцог понял, что, несмотря на тепло в каюте, Великому князю из-за сильного истощения было зябко.
Герцог прошел к двери и специально задержался у порога, ожидая, что княжна повернется посмотреть, почему он не уходит.
Когда она взглянула на него, он поманил ее рукой.
По ней было видно, что ей не хочется подчиниться его зову.
Герцог открыл дверь и снова поманил ее, и она нехотя последовала за ним в коридор.
– Я хочу поговорить с вами, – сказал герцог.
– Я не могу оставить моего… отца.
Герцог ждал такого ответа и, заметив Доукинса в пустой соседней каюте, дверь в которую была открыта, тихо сказал ему:
– Побудьте с его императорским высочеством, Доукинс, пока не возвратится ее светлость.
– Хорошо, ваша светлость.
Княжна не могла больше противиться, и герцог двинулся вперед к своей каюте, зная, что она неохотно следует за ним.
Войдя в кабинет, он подумал, вспоминает ли она сейчас, как они встретились здесь впервые, когда она принесла письмо от князя Ивана и настояла на личной встрече с ним, несмотря на все усилия Стивенса помешать ее вторжению.
Герцог указал на одно из комфортабельных кресел.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласил он.
Княжна повиновалась и присела, прямо держа спину и сложив руки на коленях.
Темно-каштановые волосы княжны были собраны на затылке в пучок.
Прическа была немодной и разительно отличалась от взбитых локонов, украшавших головку Долли; такого же стиля придерживалась и Нэнси.
И все-таки герцогу казалось, что прическа княжны идет ей так же, как ее поношенное платье и стоптанные туфли, выглядывающие из-под длинного платья, которые тоже не искажали очарования ее облика.
Знаток женских туалетов, он внезапно сообразил, что она сидела так чопорно, потому что была без чулок и хотела скрыть свои щиколотки.
Он вспомнил, как во время первой встречи заметил, что ее ноги под истрепанной юбкой были замотаны полосками ткани, будто забинтованные.
Русские крестьянки таким образом спасались от холода, и теперь он понял, что поскольку она не может купить себе чулок, то прикрывает длинным платьем голые ноги.
Просто невероятно, что женщина может быть настолько гордой, что после многих лет лишений и нищеты отказывается от предлагаемых модных платьев.
Взгляд княжны выражал неистовую непреклонность, свойственную ее соотечественникам, которые скорее готовы были умереть в бою, чем сдаться.
«– Я хочу поговорить с вами о вашем отце, – сказал герцог.
Выражение лица княжны сразу смягчилось.
– Я уверен, – продолжал он, – что при хорошем питании и должном уходе он вскоре снова станет таким же, каким я видел его последний раз в Санкт-Петербурге, – красивым и видным светским львом.
– Он очень… слаб, – вполголоса произнесла княжна.
– Этого следовало ожидать, – согласился герцог, – но когда мы прибудем в Александрию, его надо будет показать лучшему врачу, чтобы узнать, не страдает ли он болезнью, перед которой бессильны время и уход.
Княжна молчала, но герцог догадывался, что она думает, а смогут ли они воспользоваться помощью лучшего врача.
Герцогу хотелось успокоить ее и попросить не беспокоиться и положиться во всем на него, но вместо этого он сказал:
– И еще я хотел поговорить о вас.
Он заметил, как княжна замерла и к ней вернулась прежняя враждебность.
– Я знаю, – сказал герцог, тщательно подбирая слова, – что вы отказались от предложения леди Рэдсток одолжить вам все, что вам нужно. Надеюсь, что вы примете хотя бы теплое пальто, если захотите выйти на палубу.
После короткой паузы она наконец заговорила так, словно из нее клещами вытягивали слова:
– Мне нужно… ухаживать… за моим отцом.
– Конечно, – согласился герцог, – но согласитесь, что вам необходимо бывать на свежем воздухе и не отказывать себе хоть в каком-то моционе.
Он почувствовал, что она хочет вежливо предложить ему заняться лучше своими делами, но все равно продолжил:
26 
