очень нудно 
20 
— Смотрите, чтоб они не заметили вас, — строго наказывал он.
Надин знала, что ее не заметят.
Без пяти минут двенадцать она покинула комнату и неслышно, как учил ее отец, пошла по коридору.
Спустилась по боковой лестнице и проскользнула в дверь, ведущую в сад. Следуя инструкции Лайла Уэстли, она не стала запирать ее.
Наконец девушка добралась до того самого места на террасе, где впервые увидела беглеца. Там она сняла халат и ночную рубашку и положила одежду на белые камни. Рядом бросила тапочки и принесенное с собой полотенце, которым обычно вытиралась.
Под ночной рубашкой на ней было платье, в соответствии с наставлением Лайла, самое незаметное в ее гардеробе.
— Вы ничего не должны с собой брать, — говорил он, — чтобы потом слуги не могли сказать, будто после вашего исчезновения что-то пропало.
— Понимаю, — ответила тогда Надин.
Перед тем как покинуть дом, она достала из шкафа спрятанный там парик. К своему удивлению, она обнаружила, что смотрится он неплохо, однако полностью меняет ее внешность. Надин показалось, что в парике она выглядит старше, и только потом поняла, что его прическа более подобает женщине за тридцать. Впрочем, собственная внешность сейчас не слишком ее волновала.
Главное, чтобы Лайл Уэстли прибыл в обещанное время и увез ее.
Он появился минуты через две. Каик бесшумно подплыл к террасе, и сидевшие у обращенного к ней борта трое гребцов притормозили его. Уэстли протянул руки, чтобы поддержать девушку, когда она прыгнула в лодку. Никто не произнес ни слова. Как только Надин расположилась рядом с Лайлом на носу, гребцы взмахнули веснами и погнали лодку в Босфор. Они плыли тихо, а в воде вокруг мерцали звезды.
Лайл Уэстли сделал только одно движение — набросил ей на плечи шерстяную шаль.
Надин не было холодно, если не считать пробегавшего по спине нервного морозца, от которого начинало учащенно биться сердце.
Они уплывали все дальше от земли.
Надин ликовала, оттого что ей удалось так ловко скрыться. Какой умный план придуман Лайл Уэстли!
Утром слуги, проснувшись, решат, что она ушла плавать. За ужином, дождавшись паузы в речах Нанка Османа, девушка сказала, что становится все жарче и ей очень хочется плавать. Кроме того, добавила она, вскоре надо начинать учить этому Рами.
— Море холодное, — сказана одна из жен.
— Не такое уж оно и холодное, — возразила Надин. — Если б вы знали, как жарко было сегодня в городе, вы бы тоже захотели искупаться, даже если бы Босфор покрылся льдом!
Все рассмеялись над ее шуткой, а Нанк Осман сказал:
— Я купался перед ужином — вода была просто великолепная. Думаю, мадемуазель, Рами вполне может начать купаться завтра или послезавтра.
— Я не позволю ей сидеть в воде слишком долго, — заверила его Надин. — Однако я обещала ей, что к лету она научится плавать не хуже вас!
Нанк Осман улыбнулся — он любил комплименты. Правда, он предпочитал, чтобы хвалили исключительно его ум или состояние.
Остаток ужина прошел в его рассказах о бизнесе.
Надин взглянула на сидевшего рядом Лайла. Его лицо в свете звезд казалось девушке очень красивым. Впрочем, сейчас молодой человек был слишком серьезен — видимо, размышлял о деталях их рискованного предприятия.
Когда быстрый каик уже невозможно было разглядеть из выхода в Черное море, Лайл оживился.
Прежде Надин не приходило в голову, что русские, упустив его, все еще затевают что-то. А впрочем, это неудивительно, они ведь никогда не сдаются и настойчиво продолжают поиски даже тогда, когда дело кажется безнадежным.
Девушка невольно обернулась.
Позади них не было видно ни одной лодки — только звездный свет отражался в темной воде.
Впереди сияли огни Константинополя.
Должно быть, Лайл Уэстли уже проинструктировал гребцов, потому что они старались держаться подальше от берега. В порту стояли рыбацкие шаланды и всевозможные суда, да еще несколько лодок сновало вдоль набережных. Никто не заметил проплывавший мимо каик.
Гребцы работали веслами так слаженно, что каик летел словно на крыльях. Бот уже остался позади город, и лодка подошла ближе к скалистому берегу. Вокруг не было даже намека на жилье.
Девушке очень хотелось спросить, куда они плывут. Однако Лайл Уэстли не произнес еще ни слова, и она поняла, что нужно молчать.
Однажды отец сказал Надин:
— Болтовня может быть опасна. Голос разносится очень далеко, особенно ночью, и говорящий сразу же привлекает к себе внимание.
20 
