96 
Самое ценное, понял Духарев, его панцири. Он взял со шкуры тот, что раньше принадлежал вожаку нурманов.
Изнутри панцирь состоял из переплетенных кожаных ремней, к которым ремешками более тонкими крепились разных размеров стальные пластинки. Пластинки были выпуклые и упругие, а друг на друга ложились внахлест, как рыбья чешуя. На самых крупных был выбит значок – клеймо мастера, вероятно. О высоком качестве брони говорило хотя бы то, что молодецкий удар Горазда всего лишь помял несколько чешуй. Еще в защитный комплект «волколюда» входила кольчуга с короткими рукавами. Серега прикинул, что такая двойная «шкура» способна выдержать и удар топором, и даже попадание «бронебойной» стрелы, выпущенной из мощного лука. Панцирь был достаточно широк, чтобы Серега мог носить его поверх тулупчика. Кольчуга – поуже. Но кольчуг было еще четыре, и одна – вполне подходящего размера. Еще Серега приглядел себе удобный шлем со стрелочкой, которую по желанию можно было опускать и поднимать, и красивые позолоченные наручи с чеканкой, явно нездешней работы.
– Забирай свой нож,– сказал Духарев Мышу.– И позови Устаха с Гораздом. Будем имущество делить.
Утром Устах нашел дополнительные трофеи – нурманские вещмешки, в которых, впрочем, ничего особенно ценного не оказалось.
А еще Серега, отчасти из озорства, отхватил кусок волчьей шкуры, которую носил на плечах нурманский вожак, и попросил Сладу пришить серый клок к трофейному панцирю. Наподобие эполета. Мальчишество, конечно. Ватажники по поводу этого «украшения» ничего не сказали. Раньше, может, и намекнули бы, что нехорошо дразнить навий, бросать вызов мстительному духу волколюда. «Объяснили» бы то, что «знает» любой кривичский мальчишка. Но теперь все, включая Горазда и Устаха, считали Духарева экспертом по берсеркам. Раз Серега рискнул бросить «вызов» судьбе, привлекая возможных мстителей за убитого нурмана, значит, так и надо.
Серега же об этих «тонких сакральных материях» понятия не имел. Впрочем, сказали бы ему, все равно не срезал бы «серый» погон с плеча. Несмотря на все, что с ним произошло, Духарев никак не мог научиться принимать всерьез эти самые сакральные материи. И правильно. Неверие и неведение – тоже защита. Впрочем, в данном случае эта защита не сработала. Впрочем, может, и не в незримых силах дело, а в обычной случайности?
Глава тринадцатая, в которой Серегу Духарева производят в высшее воинское сословие
Неленя не долго плакала по Зубку. Трех дней не прошло, а она уже прилепилась к Драю. Серега ее не осуждал: молодая красивая женщина без родичей и заступников – вроде брошенного на дорогу кошелька. Кто первым подберет – тот и молодец. Правда, он ожидал, что молодица выберет мужнина друга Тешу, но, с другой стороны, в табели о рангах Драй стоял на уровень выше, а парень неплохой, хотя, по сути, мальчишка. Недавно он копировал каждый жест Устаха, а теперь нашел еще один образец – в лице Духарева. Почтительно попросил показать удар, каким Серега разбил горло нурману, еще более почтительно попросил побиться с ним на палках. Сереге и самому было интересно пофехтовать, поэтому он поработал сначала с Драем, а потом и с Устахом. Драя он сделал без особого труда, а вот с Устахом оказался почти на равных. Не будь у Сереги преимущества в быстроте, росте и силе, синеусый воин разделал бы соперника под орех. Оба, Серега и Устах, получили от поединка огромное удовольствие.
– Сразу видать, что тебя варяг учил! – одобрительно заметил синеусый воин.
Серега тоже заметил «общность школы», основанной не столько на силе, сколько на быстроте, ловкости и выносливости. Правда, и силу не следовало сбрасывать со счетов.
Заодно Серега решил преподать пару уроков своему названому братцу. И тут же столкнулся с проблемой. Выяснилось, что сам Духарев понятия не имеет о «базовой технике» фехтования. Практичный Рёрех эту часть попросту опустил, построив обучение на тех «рукопашных» навыках, которые уже были у Духарева. Пришлось Сереге обратиться за помощью к Устаху.
Синеусый варяг помог. Не без удивления. Его можно было понять. Не так уж часто встречаешься с писателем, который не знает букв, а изъясняется исключительно готовыми фразами.
Мыш, вопреки ожиданиям Духарева, оказался парнишкой способным, и Устах даже укорил Серегу в том, что пацана не отдали в детские годиков пять-шесть назад. Тогда к настоящему времени из Мыша вышел бы уже вполне боеспособный отрок, а не тощее белобрысое убожество, каким побратим Сереги и является сейчас. Серега в ответ возразил, что Мыш стал его братом меньше года назад и, следовательно, он, Духарев, раньше не имел возможности принять участия в его судьбе.
96 
