Глава 29

Поздним утром Лео вернулся со встречи со своим старым наставником Роулендом Темплом. Бывшего архитектора, а ныне профессора Университетского колледжа недавно наградили Королевской Золотой медалью за достижения в области научного исследования  архитектуры. Лео был позабавлен, но едва ли удивлён, обнаружив, что Темпл, по своему обыкновению, остался всё таким же властным и раздражительным. Старик рассматривал аристократию как источник патронажа, способный материально поддерживать его начинания, но при этом презирал высшие круги за их закоснелые взгляды и отсутствие всякого воображения и чувства стиля.

— Вы не один из этих паразитирующих болванов, — решительно заявил ему Темпл, и эти слова из уст старого профессора прозвучали как комплимент Лео также, как и сказанные позже: — Моё влияние на вас не может быть уничтожено, не так ли?

Разумеется, Лео заверил его, что этого никогда не произойдёт, и он всегда будет помнить и ценить то, чему научился у Темпла. При этом он не посмел упомянуть о гораздо большем влиянии, которое оказал на развитие его таланта пожилой профессор из Прованса.

— Архитектура — это то, как мы справляемся с жизненными трудностями, — когда-то давно сказал ему Джозеф в своей atelier ^[41]. Старый профессор пересаживал какие-то травы за длинным деревянным столом, а Лео пытался ему в этом помочь.

— Non ^[42], не трогайте их, mon fils ^[43] вы слишком сильно прижимаете корни, для нормального роста им требуется гораздо больше воздуха, чем вы им оставляете. Он отобрал у Лео горшок и возобновил свою лекцию.

— Чтобы стать архитектором, вы должны принять окружающий мир со всеми его недостатками. И лишь тогда, достигнув полной гармонии, вы соберёте свои идеалы воедино и сформируете из них прочную основу.

— А могу ли я добиться этого без идеалов, — полушутя, поинтересовался у него Лео. — Недавно я узнал, что не могу им соответствовать.

Профессор Джозеф улыбнулся:

— Но при этом вы не сможете достичь звёзд. А вы всё ещё нуждаетесь в их свете. Они необходимы вам в качестве ориентира, n’est-ce pas? ^[44]

Найти свои идеалы и сформировать из них прочную основу. Только так можно разработать проект хорошего дома, великолепного здания.

Или замечательной жизни.

И Лео наконец-то обнаружил краеугольный камень, основу жизни, которую ему теперь предстоит построить.

Очень упрямый краеугольный камень.

Его губ коснулась улыбка, когда он подумал, как ему стόит сегодня вести себя с Кэтрин: то ли ухаживать за ней, то ли поддразнивать её. Ведь, казалось, она в одинаковой мере наслаждается и тем и другим. Пожалуй, он начнет с того, что втянет Кэтрин в небольшой спор, а затем, сдавшись, поцелует её. Возможно, ему удастся застать её в один из редких моментов слабости, и тогда он вновь повторит своё предложение.

Лео направился к апартаментам Ратледжей и, небрежно постучав, вошёл в прихожую. И увидел Поппи,  взволнованно выбежавшую ему навстречу.

* * *

— Это ты… — начала она с облегчением в голосе, но затем замолчала, увидев вошедшего. — Лео. Я всё спрашивала себя, когда же ты вернёшься. Я не знала, куда ты отправился, иначе непременно послала бы за тобой…

— Что такое, сестричка? — мягко спросил он, сразу поняв, что стряслось нечто очень плохое.

Поппи выглядела несчастной, лицо её побледнело, а в широко распахнутых глазах стыла тревога.

— Этим утром Кэтрин не спустилась к завтраку. Сначала я подумала, что она решила поспать подольше, ведь иногда её мучают кошмары…

— Да, я знаю, — Лео стиснул ледяные ладони сестры,  и нетерпеливо взглянул на нее: — И что же, Поппи?

— Час назад я послала к ней в спальню горничную, чтобы та посмотрела, не нуждается ли Кэтрин в чём-либо. Но её там не оказалась, хотя на прикроватном столике лежали её очки.  

Поппи протянула дрожащую руку и отдала ему новые серебряные очки.

— А…  на её постели остались пятна крови.

Лео потребовалось мгновение, чтобы подавить приступ паники. И в тот же самый миг его всего — с головы до пальцев ног — охватило иное чувство, от которого с неистовой яростью забилось сердце — неуправляемая, слепая жажда убийства.

  107