Глава 1

1889

Граф Каннингем возвращался с конной прогулки. Впереди уже виднелся Каннингем-холл — величественный особняк, который долгие годы принадлежал его семье. Он был построен в начале семнадцатого века и в течение последующих двух столетий достраивался и перестраивался. И сейчас, в блеске утреннего солнца, высился во всем своем величии и внушительной красоте.

Роберт, шестой граф Каннингем, получил титул восемь лет назад. Он с достоинством выполнял сопутствующие ему обязанности, чем снискал уважение и популярность среди соседей этой части графства Кент.

Это был мужчина в расцвете сил. В свои тридцать с небольшим он мог похвастаться отменным здоровьем и обладал красивым, с властными чертами лицом и пронзительными синими глазами. Но как только граф начинал смеяться, его внешняя суровость несколько смягчалась.

Всадник пустил лошадь галопом и, не доехав до конюшни, заметил коляску, которая принадлежала сэру Квентину Садбери, лорду-наместнику графства Кент.

Граф внутренне застонал.

Если его что-то и раздражало, так это люди, которые приезжали к нему до завтрака. А уж лорд-наместник был к тому же и весьма утомительным посетителем.

«А сегодня-то что произошло? — мысленно спросил себя граф, подходя к дому. — Если дело просто в деньгах, то это можно будет быстро и легко уладить».

Граф был достаточно богат даже после того, как выделил приданое своим сестрам. Две из них были старше его и вышли замуж еще при жизни отца. Сестры-близнецы были почти одного с ним возраста, а пятая, самая младшая, вышла замуж только год назад.

Отец графа находил, что иметь пятерых дочерей — довольно обременительно с финансовой точки зрения. Он был чрезвычайно экстравагантен и значительные средства тратил на дорогие картины и мебель.

Но после его смерти Роберт обнаружил, что многие картины ничего не стоили. Его отец не был специалистом в этой области и не умел отличать подлинник от подделки. Так что изрядная часть его «лучших» приобретений не имела какой-либо ценности.

Наследник также обнаружил, что и само поместье требовало серьезной реорганизации. Не только фермы были в запущенном состоянии, но даже сад, обделенный вниманием и воображением, нуждался в том, чтобы привести его в надлежащий вид. То же самое можно было сказать о лесе и реке, протекающей по землям поместья, до которых отцу и вовсе не было дела.

Граф продал несколько хороших картин, обеспечив тем самым приданое своим сестрам, а остальные средства вложил в восстановление поместья.

Спустя какое-то время его усилия принесли свои плоды. Годовой доход рос и постепенно достиг уровня, соответствующего положению графа Каннингема.

Он помнил, какая гордость наполнила его душу, когда дядя Джеймс сказал:

— Если тебе удалось это сделать за столь короткий срок, что же будет через двадцать лет? Какое наследство ты оставишь своему сыну?!

Граф рассмеялся и ответил:

— Ну, сначала им нужно обзавестись!

— Так поторопись, выбирай себе жену! Какая невеста откажется войти в такой особняк?!

— Мне нужно быть уверенным, — отвечал граф, — что она любит меня, а не только желает войти в мой дом.

Дядя Джеймс рассмеялся.

— Это правда, — согласился он, — в таком деле нужно быть осмотрительным. Женщины обожают титулы.

Графу уже была известна эта истина. Родители невест почти открыто заявляли, что не против того, чтобы их дочь стала графиней и жила на широкую ногу в роскошном особняке. Поэтому он старался соблюдать осторожность и держать дистанцию.

Но нельзя же держаться подальше от лорда-наместника. Поэтому граф решительно направился по коридору в гостиную.

Это была уютная комната с окнами в сад. В углу стоял добротный письменный стол восемнадцатого века. На нем — золотой письменный прибор с позолоченными перьями, которыми еще его дед, потом — отец, а теперь он сам подписывал важные документы.

Графу нравилась эта комната, он лишь повесил на стены несколько любимых картин, в остальном она сохранила прежний, знакомый ему с детства вид.

Сэр Квентин Садбери, ожидавший его в гостиной, был владельцем второго по величине поместья в графстве после Каннингем-холла и, как лорд-наместник, изрядно досаждал графу постоянными просьбами.

Граф всегда старался держаться радушно в отношении сэра Квентина. По возможности он делал то, о чем его просили, или умудрялся отказать настолько тактично, что лорд-наместник уезжал вполне удовлетворенным.

  1