37 
— Разумеется, знаю! — быстро отозвалась Гильда. — Все… эти люди… они уже… в вашем списке.
Говоря это, она подумала о том, что у маркиза, должно быть, сложилось впечатление, что она сухой и черствый человек.
Гильда была уверена, что он осуждает ее: ведь ему должно казаться, что она так равнодушна к крестной, что даже не знает имен ее близких друзей.
Но ей ничего не оставалось, как только повторить свои слова:
— Я уверена, что вы никого не забыли.
— Не желаете ли включить в список сэра Хэмфри? — усмехнулся маркиз.
Гильда замотала головой в знак Протеста, не сразу поняв, что он просто дразнит ее.
— Это… не смешно!
— Откуда вдруг такая антипатия? — спросил маркиз. — И что он имел в виду, когда сказал, что дал вам какие-то драгоценности?
От неожиданности Гильда не сразу нашлась, что ответить.
— Он предлагал… мне… взять их в подарок, — запинаясь, объяснила она, — но я отказалась.
— Неужели у него хватило наглости? — воскликнул маркиз. — Он должен помнить, что вы настоящая леди! А когда мужчина предлагает драгоценности, он…
Маркиз остановился на полуслове, видимо, не желая казаться грубым, но Гильда уже поняла, что он имел в виду.
Она читала об этом в книгах и как-то слышала от своего отца, что женщина принимает от мужчины драгоценности и деньги, когда становится его любовницей.
Гильда поняла, что маркиз думает, будто сэр Хэмфри хотел купить ее благосклонность, рассчитывая на легкую и быструю победу. От этой догадки краска бросилась ей в лицо.
Гильде вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, все драгоценности, найденные ею в шкатулке, были получены Элоизой именно таким способом.
Она была взволнована настолько, что, забыв о присутствии маркиза, поднялась с кресла и сделала несколько шагов по направлению к двери, словно намереваясь удалиться.
— Уже убегаете от меня? — спросил маркиз. — Не стоит, Элоиза, я и сам собирался уходить.
Гильда обернулась.
— Спасибо… за то, что… появились вовремя… и спасли меня.
От воспоминаний о сэре Хэмфри и о том, что, если бы не маркиз, этот грубиян начал бы целовать ее в губы, Гильду охватил озноб. Ничего более унизительного и мерзкого даже придумать было нельзя.
— Забудьте об этом, — твердо сказал маркиз. — И помните, если он попытается причинить вам неприятности, я разберусь с ним. Но постарайтесь больше не толкать мужчин на неблагоразумные поступки, хотя многие женщины находят такого рода времяпрепровождение весьма привлекательным.
— Я вовсе этого не хотела, — отозвалась Гильда. — Клянусь вам, что никогда не делала ничего подобного преднамеренно.
Он улыбнулся и протянул ей руку.
— Увидимся вечером, Элоиза. Буду рад, если прием доставит удовольствие вашей крестной.
— Я тоже жду его с нетерпением, — ответила Гильда. — Ах, благодарю, благодарю вас за вашу доброту!
— Поблагодарите меня, когда убедитесь, что прием имел успех, — отозвался маркиз. — А теперь вам лучше подняться к себе и отдохнуть после того, что произошло.
Его голос звучал мягко и успокаивающе, и Гильда улыбнулась:
— Вы же советовали мне все забыть, и я собираюсь выполнить вашу рекомендацию.
— Вот это шаг в верном направлении, — улыбнулся маркиз. — Прежде вам это было несвойственно.
Маркиз пожал ей руку и добавил:
— Думайте о том, что сегодняшний вечер принесет вам массу радости и веселья.
— Так и будет, — отозвалась Гильда.
Она поймала себя на том, что совсем не хочет, чтобы он отпускал ее руку и уходил.
Маркиз не только спас ее от сэра Хэмфри, но и избавил от страха разоблачения, и в его присутствии она испытывала чувство безопасности.
Однако девушка тут же она напомнила себе, что маркиз первым способен раскрыть ее обман, а потому его следует опасаться больше, чем кого-либо другого.
Маркиз подошел к двери, обернулся и еще раз улыбнулся ей на прощание.
Как бы ни было это странно и нелогично, но Гильда знала точно: этот человек не вызывает в ней ни страха, ни недоверия.
Дом маркиза, освещенный сотней мерцающих свечей, был просто великолепен. Как-то раз раздосадованный принц Уэльский сказал по этому поводу:
«Я потратил на отделку интерьера Карлтон-хаус целое состояние, Стэвертон. Но мне не удалось создать такой живописной атмосферы, как это сделали вы».
Не желая сердить принца, маркиз сложил в честь его дома хвалебную речь, которую цитировал потом весь Лондон. Сам принц был весьма польщен.
37 
