50 
— Что вы делаете? — смутилась девушка. — Пожалуйста, встаньте!
— Я на коленях перед вами, потому что люблю вас. До конца своих дней я буду помнить вас, мою маленькую повелительницу птиц, — с чувством произнес Андре. — А теперь пойдемте со мной, я провожу вас, — сказал он, поднимаясь.
От переживаний последнего часа Андре чувствовал себя опустошенным.
Все произошедшее было странно, почти нереально. Он объяснился в любви монахине, которую видел третий раз в жизни. Если бы кто-то сказал ему, что он может совершить столь дерзкий и безрассудный поступок, он рассмеялся бы этому человеку прямо в глаза.
Однако это случилось на самом деле, и Андре не видел никакого повода для смеха.
Молодые люди приблизились к полуразрушенному крыльцу особняка, когда на балконе показался Томас.
— Мсье, — окликнул слуга. Андре поднял голову.
— Что тебе, Томас? — спросил он.
— Мсье, подождите!
Андре так и не понял, чего хочет от него слуга, но на всякий случай остановился. Сестра Девоте застыла в ожидании.
Томас поспешно спустился. В руках у него была полоскательная чашка, а через локоть перекинуто полотенце.
— Что ты надумал, Томас? — удивился Андре.
— Леди мыть руки, — пояснил он.
Андре вспомнил, что они с сестрой Девоте ели руками кукурузу, а потом, за неимением полоскательницы, вытерли пальцы салфетками.
Очевидно, Томас счел это нарушением этикета. Бог знает где он мог достать чашку.
Во всяком случае, Андре почувствовал, что должен доставить ему удовольствие и воспользоваться ею. Монахиня мягко улыбнулась негру.
— Спасибо, Томас, — поблагодарила она. — Какой ты любезный!
Она окунула пальчики в воду и вытерла полотенцем.
Томас протянул полоскательницу Андре.
Андре сполоснул руки, всем видом показывая, как он доволен услужливостью Томаса.
Вытерев пальцы, он уже повернулся, чтобы уйти, но слуга сказал:
— Посмотрите пальцы леди. Посмотрите свои. Андре машинально взглянул на свои руки. Он не сразу понял, что имеет в виду его слуга, но тут же догадался: темные полукружия, скрывавшие его подлинную белую расу, стерлись. А ведь Жак предостерегал его от подобной оплошности.
«Какая неосторожность!»— упрекнул себя Андре. В этот момент он заметил, что Томас пристально разглядывает пальцы молодой монахини.
Коричневатые основания, выдававшие ее смешанное происхождение, тоже исчезли!
Глава 6
На мгновение Андре лишился дара речи. Он лишь молча смотрел на монахиню, которая была поражена не менее его.
— Так вы Саона! — воскликнул Андре.
Девушка ответила не сразу. Очевидно, она пыталась сообразить, чем могло ей грозить разоблачение, с какой целью европеец выдавал себя за мулата.
Все же она решилась признаться:
— Да, я… Саона. А вы, оказывается… не мулат?
— Нет. Поскольку мой дядя Филипп де Вилларе мертв, теперь я граф де Вилларе, его законный наследник. Глаза Саоны озарились радостью.
— А вы правда монахиня? — с замиранием сердца спросил Андре.
Она с улыбкой покачала головой:
— Нет. Я пока не решилась принять монашеский сан. Я считаюсь послушницей, но едва ли останусь в этой обители навсегда.
— И не надо! — с жаром подхватил Андре. Он взял Саону за руку и повел в садик, где они только что были.
— Зачем мы сюда пришли? — тихо спросила она.
— Я думаю, вы сами это знаете, — сказал Андре.
Отпустив руку девушки, он стоял напротив нее, вглядываясь в ее взволнованное личико.
Саона неотрывно смотрела на него огромными влажными глазами. Он все еще не мог свыкнуться с открытием, что перед ним не святая, даже не монахиня, а обыкновенная девушка, которой не возбраняются человеческие чувства и простые земные радости. А следовательно…
Андре нежно обнял Саону и почувствовал, как по ее хрупкому телу пробежала дрожь. На этот раз он был уверен, что Саона содрогнулась не от страха.
— Я говорил вам о своей любви, — сказал он низким звучным голосом, — но не смел даже надеяться, что вы можете ответить мне взаимностью. Теперь, когда выяснилось, что вы — свободны, я повторяю. Я люблю вас всем сердцем, всей душой. Я уверен, что никогда не встречу Другой такой, как вы. И я очень хотел бы знать, как вы ко мне относитесь.
Саона потупила глаза, тени от длинных пушистых ресниц легли на бледные щеки.
— Я вас боялась, думая, что вы — мулат, — призналась Саона.
— Могу вас понять, — кивнул Андре. — Но мое чувство к вам не зависело от цвета кожи. Я любил бы вас, будь вы действительно окторункой. Я и тогда знал, что мы должны быть вместе, но понимал, что на пути к нашему счастью много препятствий. А оказывается, все складывается так удачно, что в это трудно поверить.
50 
