27 
— Простите! — крикнула Марина срывающимся от волнения голосом. — Вы в туалете?
Тишина.
— Дмитрий Сергеевич! — У Марины затряслись поджилки. — Отзовитесь, пожалуйста!
Молчание. От страха у нее отнялись ноги и пересохло в горле. Она не могла ни идти, ни звать на помощь! Марина попятилась и прислонилась спиной к стене. Стена мгновенно завибрировала от бешеных ударов ее сердца. «Может быть, он вышел в сад покурить?» — пронеслась в ее голове благословенная мысль. Она кое-как добрела до входной двери и попыталась ее открыть. Ничего не вышло. Дверь оказалась заперта на ключ. Что, если убийца выманил Диму Куманцева из дому, расправился с ним и теперь поджидает ее в спальне? Не зря же Софья вещала: «Я вижу бездыханное тело…»
От ужаса Марина с трудом соображала. «Надо спрятаться, — вяло подумала она. — Спрятаться так, чтобы этот гад меня не нашел». Какой конкретно гад, она не очень хорошо понимала. Вот только куда ей спрятаться? В какой-нибудь темный закуток. Слева от входной двери находилась маленькая кладовка, в которую Марина успела сунуть нос после приезда. Там висели теплые вещи и на полке были сложены головные уборы. Внизу стояли резиновые сапоги, в которых хозяева, вероятно, ходили на рыбалку, потому что удочки тоже были тут, в самом углу.
Марина влезла в кладовку, присела на корточки и затаилась. Однако через некоторое время ею овладело беспокойство. Если убийца заглянет сюда, он сразу ее увидит. Она поднялась, нащупала на полке мохнатую шапку и водрузила ее себе на голову. Влезла в сапоги, накрыла коленки плащом, а в руки взяла удочку — для самообороны.
Прошло некоторое время, и ей стало душно. Марина протянула руку, чуть толкнула дверцу и в тот же миг услышала тихое поскребывание у входной двери — хруп, хруп.
— Марина, открой мне! — раздался из-за двери хриплый шепот. — Открой мне… — Хруп, хруп.
Ломая ногти, Марина снова потянула дверь на себя и свалилась в угол, обмякнув от ужаса. Убийца уже тут! Если он не сможет войти в дверь, то влезет в окно — форточку-то она не закрыла! Ей и в голову не пришло, что сегодняшний кавалер воспримет все так.., определенно. Не сказать, что она была совсем уж невинна, но с такой оперативностью прежде не сталкивалась. Поэтому Аркадий в ее «списке приглашенных» не значился.
Аркадий тем временем действительно отказался от мысли войти в дверь и принялся подпрыгивать возле окон, чтобы понять, как забраться в дом. Ничего путного у него не вышло, потому что свет нигде не горел. Однако отступать он не собирался. Юрий бродит по саду и наверняка над ним посмеется, если он возвратится вот так сразу.
Наконец он заметил открытую форточку и решил рискнуть. Конечно, можно наткнуться на Марининого брата, но на дворе не девятнадцатый век, и тот не станет палить в него из пистолета! Аркадий вскарабкался на подоконник и без затруднений открыл верхний шпингалет. Оставался нижний, и, чтобы достать до него, следовало просунуться в форточку едва ли не целиком.
Гонимый страстью, Аркадий наплевал на столь пустяковое препятствие. Подтянувшись на руках, он начал проползать в отверстие, виляя задом, чтобы дело лучше спорилось. В таком положении его и застала группа товарищей, ходивших дозором по дачному поселку в надежде выловить воров.
Когда Аркадий, торчавший из форточки под углом в восемьдесят пять градусов, щелкнул вторым шпингалетом, рама поехала внутрь. Он не удержал равновесия и соскользнул на пол вниз головой. Приземление оказалось громким и чертовски болезненным — Аркадий сильно ударился и подвернул ногу. И тут позади него раздались угрожающие крики, и какие-то мужики полезли вслед за ним в комнату. Аркадий перевернулся на живот, попытался подняться и попал рукой под батарею, где стояла наготове мышеловка с кусочком заплесневевшего сыра в качестве приманки. Мышеловка сказала «Ам!» и захлопнулась. Аркадий заревел на весь дом, как ишак, которому оторвали хвост.
Рев был такой страшный, что испугалась даже добровольная дружина. Что уж говорить о Марине, которая просто окаменела в своей кладовке. Аркадий тем временем завертелся по комнате, пытаясь стряхнуть капкан с руки и круша все вокруг. В панике он шарахнул мышеловкой по люстре, части которой тут же со звоном посыпались вниз. Аркадий наступил на осколки каблуком, поскользнулся и упал еще раз — теперь уже на задницу, как фигурист, у которого не получился тройной прыжок.
Мышеловка, наконец, соскочила с его руки и, просвистев в воздухе, разбила окно. Дружинники, взгромоздившиеся на подоконник, хором сказали: «Твою мать!», но не отступили, а все-таки влезли в комнату и навалились на Аркадия. Аркадий довольно вяло сопротивлялся и был побит — не зверски, но с чувством.
27 
