очень нудно 
57 
Дорога петляла, огибая холмы. Ее прокладывали не для ехавших налегке всадников, а для тех, кто идет с грузом. Повторяя изгибы тракта, изгибалась грозная змея княжьего войска.
Игорь глядел на холмы. Вершины иных были увенчаны каменными истуканами, другие – просто грудой камней. Могильные курганы древних воинов. Здесь, в степи, воевали всегда. Народы приходили и уходили. Одних вытесняли чужие копья, другие уходили сами. Богатые земли. Земля богатая, вон как травы вымахали! Посадить сюда черный люд – большую дань получать можно… Не посадишь. Налетят степняки: заберут зерно, посевы потравят, людишек угонят.
– Что за шум там, впереди? – спросил князь.
Асмуд поманил гридня, показал рукой: сбегай, узнай, кого там дозорные прихватили?
Гридень сбегал.
– Чумаки! – сообщил он.– Счас освободят дорогу!
Когда голова колонны поравнялась со смердами, их возы уже стояли сбоку, в траве.
Коренастые мужики в пыльных, выбеленных солнцем и солью рубахах мрачно глядели на грозные ряды воинов из-под широких соломенных шляп.
Великий князь поглядел сверху на смердов… и внезапно остановил коня.
Волна прокатилась по сверкающим шеренгам. Лес копий качнулся и замер. Колонна встала.
– Старший кто? – спросил князь.
Чумаки поглядели друг на друга, затем один вышел вперед, содрал с головы шапку.
– Ну я,– сказал он.
– Откуда волы лишние?
– Дык… Воз же у нас забрали,– ответил смерд, потупившись.
– Кто?
– Вои,– мужик пошевелил дорожную пыль босой ногой.– Должно, варяги… Усы вон такие, как у тебя.
– С йими еще хузар был! – вмешался другой чумак.– Точно!
Старший глянул на него недовольно.
– Варяги, хузар, а воз вот забрали!
– И вы отдали? – с усмешкой спросил князь.
– Дык… Попробуй не отдай! – Смерд в сердцах сплюнул.
– Много их было?
– Ну… Столько! – Чумак растопырил пальцы.– Или чуток поболе. Конные.
– А воз им зачем?
– Да ранены у них. Допрежь их меж лошадками везли. На возу-то сподручней.
– Давно это было?
– Дык, дни три тому. А может, четыре.
– Четыре,– сказал другой чумак.– Три дня тому то печенези шли.
– Что за печенези? Много?
– Много,– подтвердил чумак.
– Может, орда? – вполголоса предположил Асмуд.
– Как много? – спросил он.– Больше, чем нас? С кибитками?
– Не,– сказал чумак.– Вас поболе будет. А кибиток с йими нету. Вои одни. Быстро шли.
– Нас не тронули! – со значением вставил старший.
– Мы тоже не тронем! – успокоил князь.– Лови! – Он швырнул к ногам мужика серебряный резан и дал знак: тронулись.
Мужик подобрал подачку, отскочил с дороги.
Войско на рысях прошло мимо.
– Чё дал? – спросил его второй и закашлялся от поднятой копытами пыли.
Старший разжал ладонь.
– А-а-а…– протянул он пренебрежительно.
Резан был совсем махонький. С ноготь.
– Думаешь, они, батька? – спросил Асмуд.– Так вот прямо дорогой и идут?
– Почему бы им не идти дорогой? – отозвался князь.– А вот печенеги откуда взялись?
– Золото пахнет! – сказал Скарпи и рассмеялся.– Их не может быть много. Это земля Куркутэ. А Куркутэ где? У булгар! Побьем, батька! Не думай!
– А я вот думаю! – сердито перебил князь.– И знаешь, о чем?
– О чем, батька?
– О том, чуют ли эти самые печенеги золото или точно о нем знают! И что будет, если те варяги и хузары, что взяли у чумаков воз, и впрямь везут наше золото. И что будет, если степняки переймут их раньше нас!
Глава двадцатая
Парс, астрология, демоны и мрачные предсказания
– Мой дом – там, где я сам,– сказал парс, облизывая ложку.– А родина? Родина далеко.
Он протянул ложку Мисюрку, но тот мотнул головой: оставь себе. После парса он этой ложкой есть не станет.
– Не так уж далеко твоя родина,– возразил Машег.
На чистом войлоке перед хузарином были разложены стрелы. Машег занимался их сортировкой. На самых надежных делал особую пометку самой естественной краской: собственной кровью.
– Не так уж далеко,– сказал он.– Мои пращуры откуда пришли, по-твоему?
– Не спорю,– согласился парс.– Многие ваши до сих пор Ахурамазду почитают и огненные знаки на теле носят.
– Не только огненные.– Машег отложил очередную стрелу, повернулся к Духареву: – Помнишь, Серегей, ты про птичьи лапы говорил? То знак смерти.
– Да-да,– подтвердил парс.– Лапы стервятника. Или голова его.
– Фу! – поморщился Гололоб.– Шоб я на себе ворону поганую рисовал? Ну огонь, это я еще понимаю…
57 
