122 
Саша Легран, высокая, стройная женщина со стильной стрижкой с искусственной проседью, настойчиво увлекла нас за собой, пожелав хотя бы частично показать новый дом. Она часто останавливалась, втягивая нас в разговор то с одними, то с другими гостями, а затем, не давая увлечься беседой, снова уводила нас за собой. Кого только не было среди приглашенных! Небольшая группка молодых актеров, продюсеров, режиссеров, которые, обосновавшись в Голливуде, называли себя «техасской мафией», золотая медалистка по гимнастике, защитник «Хьюстонских ракет», пастор известной во всей стране мегацеркви, нувориши, разбогатевшие на торговле нефтью, нувориши, разбогатевшие на торговле скотом, и даже один заграничный аристократ.
Гейдж, привыкший к светским раутам, чувствовал себя как рыба в воде. Он знал всех гостей по именам и не забывал справляться о партиях в гольф, об охотничьих собаках, о том, насколько успешно прошел сезон охоты на голубей и не расстался ли еще кто-то со своими владениями в Андорре или в Мазатлане. И даже в этой многолюдной толпе проявляемый Гейджем интерес радовал людей и льстил им. Со своей холодной харизмой и ускользающей улыбкой, чувствовавшимися в нем аристократизмом и блестящим образованием, Гейдж был неотразим. И знал это. Я, наверное, робела, к тому же в моей памяти еще жили образы совершенно другого Гейджа, вовсе не такого сдержанного, который вздрагивал от каждого моего прикосновения. Контраст между тем Гейджем, которого я знала в постели, и этим, который сейчас присутствовал на светском рауте, странным образом возбуждал меня. Со стороны никто ничего не заметил бы, но каждый раз, ощутив случайное прикосновение руки Гейджа к моей руке или его горячее дыхание, когда он что-то шептал мне на ухо, я все отчетливее сознавала это.
Светская беседа мне давалась легко, главным образом потому, что ни на что другое, кроме вопросов, я не была способна, но и их вполне хватало, чтобы поддерживать разговор. Мы прокладывали себе путь в сверкающем море гостей, следуя по течению, которое вело на внутренний двор, состоявший из нескольких террас. В трех крытых деревянных павильонах была представлена кухня разных регионов Италии. Наполнив свои тарелки, люди рассаживались за столики, покрытые желтыми скатертями и освещаемые итальянскими свечами в виде стаканчиков с залитыми прозрачным жидким парафином живыми цветами.
Мы сели за столик вместе с Джеком и его девушкой и представителями «техасской мафии», которые развлекали нас рассказами о фильме, снимаемом ими на какой-то независимой киностудии, и о том, что буквально через пару недель они отправятся на кинофестиваль «Санданс». Они не признавали никаких авторитетов и были такими уморительными, а вино таким отменным, что у меня закружилась голова. То была волшебная ночь. Вскоре нам должны были продемонстрировать свое искусство оперные певцы, а после этого – танцы, и я до самого утра буду в объятиях Гейджа.
– Бог мой, вы просто великолепны, – изумилась одна из «техасских мафиози», темноволосая женщина-режиссер по имени Сидни. Ее взгляд откровенно оценивал меня, а слова прозвучали скорее как констатация факта, чем как комплимент. – Вы бы изумительно смотрелись на экране. Ведь правда, ребята, скажите? У вас прозрачное лицо.
– Прозрачное? – Я машинально поднесла руки к щекам.
– Выдает все ваши мысли, – пояснила Сидни.
Теперь мое лицо горело.
– Ну и ну. Вот уж совсем не хотела бы быть прозрачной.
Гейдж тихо смеялся, обнимая рукой спинку моего стула.
– Ничего, ничего, – успокоил он меня. – Ты прекрасна такая, какая есть. – Он, прищурившись, посмотрел Сидни прямо в глаза: – Если я поймаю тебя на том, что ты пытаешься поставить ее перед камерой...
– Ну ладно, ладно, – запротестовала Сидни. – Не горячись, Гейдж. – Женщина улыбнулась мне. – Похоже, дело у вас зашло далеко, да? Я знаю Гейджа с третьего класса и никогда еще не видела его таким...
– Сид, – перебил ее Гейдж. Его взгляд сулил смерть. Но улыбка женщины стала лишь еще шире.
Девушка Джека, энергичная, живая блондинка по имени Хайди, перевела разговор на другую тему.
– Дже-е-ек, – кокетливо протянула она, – ведь ты обещал мне что-нибудь купить на негласном аукционе, а я еще и к столам не приближалась. – Она бросила на меня выразительный взгляд. – Говорят, на торгах будут клевые вещи, бриллиантовые серьги, неделя в Сен-Тропе.
– Вот дьявол! – выругался Джек с добродушной улыбкой. – Что бы она ни выбрала, это здорово ударит меня по карману.
122 
