очень нудно 
43 
Участники ярмарки в основном были одеты в джинсы с массивными ремнями и ковбойки с длинными рукавами на манжетах, карманами с клапанами и застежкой на перламутровых кнопках спереди. Наверное, половина всех мужчин разгуливали в белых, черных соломенных или отличных фетровых шляпах «стетсон», «миллер» или «резистол». Женщины ходили в облегающих джинсах или юбках из жатой ткани и ковбойских сапогах с вышивкой. Мы с мамой надели джинсы, а Каррипгтоп нарядили в джинсовые шортики с застежками изнутри. Я подобрала ей маленькую розовую фетровую девчоночью ковбойскую шляпку с завязками из ленточек под подбородком, но она упрямо стаскивала ее с себя и тянула в рот.
В воздухе витали самые разнообразные ароматы, волны телесных запахов и одеколона, запах табака, пива, горячей жареной еды, животных, влажного сена, пыли и техники.
Толкая коляску среди прилавков с едой, мы с мамой остановили выбор на жаренной во фритюре кукурузе, свиной отбивной на косточке и жаренных во фритюре картофельных стружках. Во всех других палатках продавали жаренные же во фритюре пикули, жаренные во фритюре перчики-халапеньос, и даже полоски отбивного бекона были обжарены во фритюре. Техасцам просто в голову не приходит, что некоторые продукты можно готовить как-то иначе, чем во фритюре, наколов на палочку.
Я покормила Каррингтон яблочным пюре из баночки, которую держала в пакете с подгузниками. На десерт мама купила жаренные во фритюре пирожные «твинки»: замороженное пирожное обмакивают в кляр, бросают его в раскаленное масло и держат там, пока оно не размягчится внутри настолько, что станет таять во рту.
– Миллион калорий, наверное, – сказала мама, вонзая зубы в золотистую корочку. Начинка с хлюпающим звуком брызнула наружу, и мама со смехом поднесла к подбородку салфетку.
Поев, мы вытерли руки детскими влажными салфетками и отправились на поиски мисс Марвы. Ее малиновые волосы пламенели, словно факел на званом вечере. Ее торговля свечами-люпинами и расписными скворечниками продвигалась медленно, но верно. Мы спокойно ждали – спешить было некуда, – пока она отсчитает сдачу покупателю.
И тут за спиной у нас послышался голос:
– Эй, привет.
Мы обернулись. Я обмерла: перед нами стоял Луис Сэдлек, хозяин ранчо Блубоннет. Он щеголял в сапогах из змеиной кожи и джинсовом костюме, в галстуке «боло» с серебряным зажимом в виде наконечника стрелы. Я всегда его сторонилась. Держаться от него на расстоянии оказалось вовсе не трудно, поскольку его главный офис, как правило, пустовал. У Сэдлека напрочь отсутствовало всякое представление о рабочем времени. Он дни напролет пил и пропадал где-то в городе. Если кто из жителей стоянки обращался к нему с просьбой починить что-нибудь вроде засорившейся канализации или заделать выбоины на главной дороге, то он обещал разобраться, но сам и пальцем о палец не удосуживался ударить. Жаловаться Сэдлеку было бесполезным сотрясением воздуха.
Лицо у Сэдлека было ухоженное, но одутловатое. По скулам, как сеточка мелких трещин по дну старинных фарфоровых чашек, расползлись лопнувшие капилляры. Он был еще довольно хорош собой, и, глядя на него, можно было только сожалеть о его былой красоте.
Мне внезапно пришло в голову, что Сэдлек – пример того, как через некоторое время будут выглядеть парни, которых я видела на вечеринках, куда возил меня Люк. И если уж говорить правду, он мне и самого Люка чем-то напоминал: оба они производили одинаковое впечатление – что все им в жизни досталось даром.
– Привет, Луис, – поздоровалась мама. Она взяла Каррингтон на руки и теперь пыталась оторвать ее ручку, клещами вцепившуюся в ее длинный белокурый локон. С ослепительной улыбкой, ярко-зелеными глазами, она была так хороша... что, заметив, какими глазами посмотрел на нее Сэдлек, я почувствовала внезапную тревогу.
– А это что еще за пышечка? – протянул он. Южный акцент у него был такой сильный, что согласные терялись почти полностью. Сэдлек протянул руку и пощекотал Каррингтон по пухлому подбородку, а та ответила ему по-детски слюнявой улыбкой. Увидев, как Сэдлек прикасается к чистой детской коже, я чуть не закричала. Мне захотелось схватить Каррингтон в охапку и бежать от Сэдлека прочь без оглядки. – Вы уже поели? – поинтересовался Сэдлек у мамы.
Улыбка не сходила у нее с лица.
– Да, а вы?
– Набил брюхо, как удав, – ответил он, похлопывая себя по выпирающему животу, подпоясанному ремнем.
43 
