читайте - не пожалеете 
37 
Однако девушка тут же мысленно одернула себя. Ханна права — все это осталось позади, и чем скорее она выбросит маркиза из головы, тем лучше.
Да, она любит маркиза, но то, о чем он ее просит, невозможно. Если она согласится на такую жизнь, принесет в жертву свое доброе имя ради любви к мужчине, то и общество с презрением от нее отвернется.
Сирилла унеслась мыслями в прошлое. Она прекрасно помнила, хотя была тогда совсем ребенком, как ее мать сразу после бегства с Франсом Винтаком боялась выйти из дома, чтобы не встретить знакомых, потому что понимала — такая встреча ничего хорошего ей не сулит.
— Да в этом богом забытом районе никто и не подозревает о существовании герцогини Хоумбери и вряд ли тебя узнает, — уговаривал ее Франс.
— Как сказать…
— Поверь мне! И потом, дорогая, подумай, что я должен чувствовать, зная, что ты так стыдишься меня, что даже боишься выйти на улицу?
— Нет, любимый, я не стыжусь тебя, — возразила герцогиня. — Я просто боюсь, что мой муж нас выследит и начнет тебе мстить.
— Но я ведь знал, на какой иду риск. Помнишь, я и тебя спрашивал, значит ли любовь для тебя больше, нежели богатство и высокое положение в обществе?
— А что, если он ранит или того хуже — убьет тебя? Ведь тогда и моя жизнь кончится!
Не подозревая, что Сирилла, притаившись в уголке, наблюдает за ними, Франс Винтак привлек возлюбленную к себе.
Их страстный поцелуй длился долго. Сирилла потихоньку выскользнула из комнаты и убежала на кухню к Ханне. Простая, задушевная беседа со служанкой обычно действовала на девочку благотворно.
И все же, несмотря на уговоры Франса Винтака, герцогиня предпочитала соблюдать осторожность. В церковь она ходила не иначе как под густой вуалью, закрывавшей лицо.
— Со стороны может показаться странным, мама, что ты всегда прячешь лицо, — как-то заметила Сирилла.
— А может быть, люди подумают, что я так безобразна, что не хочу выставлять его напоказ, — с улыбкой возразила мать.
— Но ведь на самом деле ты прекрасна! А людям всегда доставляет удовольствие смотреть на красоту…
Герцогиня промолчала, однако Сирилла не раз ловила на себе удивленные взгляды прихожан, когда они вдвоем с матерью тихонько, стараясь не привлекать внимания, пробирались на самую заднюю скамью в церкви и спешили домой, как только служба заканчивалась.
За покупками всегда ходила Ханна, иногда вместе с Сириллой.
— Куда прикажете доставить товар, мэм? — вежливо спрашивали продавцы.
— Я заберу все с собой, — твердо отвечала служанка.
Сирилла чувствовала, что этот ответ приводил их в недоумение — ведь от такой простой услуги не отказывались даже самые бедные покупатели.
Да если бы только это! Не раз и не два, а, наверное, тысячу раз девочка по всяким еле заметным мелочам имела случай убедиться, что они — отверженные.
Если кто-нибудь стучался к ним в дом за пожертвованиями на благотворительные цели или просто по ошибке, мать Сириллы в панике пряталась в спальне, а дверь открывала Ханна, которая суровым тоном сообщала непрошеным посетителям, что мистера и миссис Винтак нет дома.
Прошло, наверное, года два с начала такой жизни, прежде чем Франс Винтак решился пригласить в гости своих друзей-художников.
Они приходили нечасто, но Сирилле эти визиты все равно не доставляли радости. Став старше, она болезненно ощущала в поведении этих людей нечто, что глубоко ранило и оскорбляло ее. Возможно, друзья Франса Винтака знали или догадывались, что он не женат, а потому невольно обращались к ее матери с фамильярностью, которой никогда не допустили бы с законной женой друга.
Они не были грубы, эти люди, да и вряд ли нашелся бы на свете настолько бессердечный человек, чтобы намеренно обидеть такую красавицу. Но было что-то в их словах, интонации, а еще больше — во взгляде, что вызывало у Сириллы молчаливое неприятие и даже ненависть.
А ведь девочка прекрасно помнила, с каким почтением, если не сказать благоговением, обращались окружающие с ее матерью в ту пору, когда она еще жила в замке в качестве герцогини Хоумбери.
Да, отношение к герцогине разительно отличалось от отношения к женщине, жившей в доме художника и не являвшейся его женой, да еще с дочерью, которой он не был отцом.
— Никогда в жизни, — страстно шептала Сирилла каждый раз, когда она наблюдала подобное отношение, — я не пойду на это! Когда-нибудь я выйду замуж и стану уважаемой женщиной. А так…
37 
