179 
История, рассказанная этими первыми присяжными, и есть настоящий прообраз романа. Они слушали дело по обвинению в мошенничестве, контрабанде, отмывании преступных доходов и «организации преступного сообщества» (из двух человек) бизнесмена Игоря Поддубного и его помощника и друга Евгения Бабкова. Как удалось потом понять (далее я повторю только то, что уже писал в газете), это дело, которое вел Следственный комитет МВД РФ, было, что называется, заказным. Поддубного взяли под стражу еще в 2000 году, предъявив обвинение в мошенничестве, но концы с концами явно не сходились, скорее мошенником оказывался как раз тот бизнесмен, чье заявление легло в основу обвинения. Спустя год, который Поддубный и Бабков провели в тюрьме, следствие стало понимать, что «мошенничество» разваливается. Чтобы оправдать арест, добавили еще один состав преступления: контрабанду сигарет — поскольку Поддубный на самом деле был одним из четырех или пяти человек в бывшем СССР, кому верили крупнейшие западные табачные компании и через кого шли не блоки и не короба, а корабли, вагоны и самолеты сигарет. Контрабанда была, разумеется, не в том, что товар таскали через леса, а в том, что его как-то неправильно растаможивали.
Но, присовокупив для убедительности статью про «преступное сообщество», следствие дало шанс выбирать между обычным судом и судом присяжных, адвокат настоял именно на этом, хотя это был первый прецедент рассмотрения присяжными экономического дела в отношении нового русского. Риск оправдался: две коллегии присяжных потом в один голос рассказывали мне о том, какое впечатление на них произвела демонстрация в суде фотографий особняка подсудимого (эта сцена вошла и в роман). Именно первая коллегия присяжных (ее старшиной была Мила, библиограф, которой, однако, случалось и иметь дело с таможней) сразу разобралась и в мнимом мошенничестве, и в том, что следствие пыталось выдать за контрабанду. При этом главным доводом между присяжными стало то, что весь импорт растаможивался точно так же.
Присяжные были готовы вынести оправдательный вердикт, но вели себя неосторожно. То ли их в самом деле подслушивали в совещательной комнате, то ли были среди них информаторы обвинения. Потянув время, но так и не дождавшись, чтобы эта коллегия рассосалась сама собой, обвинение завербовало одну из присяжных, которая попыталась подкупить нескольких из них от имени гражданского истца (об этом девять присяжных рассказали мне для заметки в газете, при этом они приводили и доказательства). Наконец эта присяжная очень странно заболела, коллегия была распущена, но вместо того чтобы безропотно разойтись по домам, присяжные и пришли в газету.
Читатели, успевшие прочесть роман, узнали этот сюжет, в котором, правда, не было никакого убийства, денег партии и пиратских компакт-дисков, да и вообще все было немного или совсем не так. Но невыдуманная история присяжных заставила меня как-то по-другому ездить в метро. Если меня толкала какая-нибудь тетка в вагоне, я больше не вонзал ей в ответ локоть в бок, потому что это тоже могла быть моя присяжная.
Но эта история, оказывается, воодушевила не только меня. Прочтя заметку в «Новой», мне позвонил из Санкт-Петербурга режиссер Дмитрий Долинин, который первым увидел в ней почти готовый сценарий. Мне самому это в голову не приходило, хотя однажды пятнадцатью годами раньше мне случилось написать сценарий к кинофильму «Беспредел» — тоже, кстати, по очерку о бунте в колонии в 1988 году. А тут, в 2005-м новая власть подарила нам странные новогодние каникулы, водку я к тому времени уже не пил, вот я и подумал: а почему бы и нет?
Так, в одной из комнаток в музее-усадьбе «Поленово» в Тульской области, был недели за две написан сценарий, еще довольно близкий к подлинной истории этого суда. Может, он был и не так уж и плох, если бы над ним еще поработать, но Дмитрию Долинину под него денег не дали, и слава богу, потому что потом вышло лучше. Тут история делится надвое, дальше у романа и у «дела Поддубного» будет у каждого своя судьба, они потом вновь пересекутся только в самом победном конце.
Поддубного и Бабкова судила теперь вторая коллегия присяжных. Теперь и я, иногда вместе с кем-то из присяжных первой коллегии, тоже ходил в суд, было интересно, чем это кончится, а присяжные первой коллегии относились к подсудимым, как к родным. Новые присяжные сидели у себя на скамье с каменными и злыми лицами, ясно было, что сейчас они их засудят. Поэтому, когда в феврале 2005 года судья огласил единогласный оправдательный вердикт, в коридоре Мосгорсуда сразу же началось братание этих двух коллегий. Оказывается, вторые присяжные учли опыт первых, который они почерпнули из моих газетных заметок, и молчали в совещательной комнате как рыбы, а в зале строили злобные рожи, чтобы их раньше времени не раскусили. Они добились результата под руководством старшины Жени, бывшего прапорщика с Байконура (можно сказать, что это он в романе трансформировался в ветерана чеченской кампании майора Зябликова, между тем как ка-кие-то черты первой старшины Милы можно найти у Аллы, Сольфеджио).
179 
