23 
Торквил, смеясь, посмотрел на герцога.
— Я понимаю, что он чувствует сейчас! Я чувствовал то же самое, когда поймал своего первого лосося, только я был тогда на два года старше его!
Герцог сел за стол напротив того места, за которым хозяйка разливает всем чай, и обратился к Пепите:
— Мисс Аинфорд, так как моей жены здесь нет, может быть, вы нальете мне чашку чая? Фергюс ищет Рори другую пару носков — , свои он промочил основательно.
— Река пронеслась прямо по моим сапогам, тетя Пепита, — с гордостью подхватил Рори, — но я не упал в реку!
— Я рада за тебя, — ответила девушка. Она села на стул, покинутый герцогиней, и налила чашку для герцога, которую Торквил передал ему.
После этого молодой человек протянул ей свою чашку.
Когда она стала наполнять ее, дверь открылась, и вошла герцогиня.
— Я слышала, ты вернулся, Келвин… — сказала она и вдруг увидела Пепиту, сидевшую на ее месте.
Она подошла к ней с искаженным гневом лицом и крикнула:
— Как ты смеешь! Как смеешь ты занимать место хозяйки за столом в моем доме!
— Я… я… извините… — вздрогнула Пепита и начала подниматься со стула.
Но герцог прервал ее.
— Не возмущайся, Флора! Я попросил мисс Линфорд налить мне чашку чая, пока тебя не было.
Пепита отошла в сторону, но герцогиня стояла, глядя в упор на своего мужа.
— Я не потерплю эту женщину здесь! Ты понимаешь это? Она должна покинуть нас, немедленно, сегодня вечером! Она не только англичанка, но еще ведет себя как шлюха. Я видела из окна, как она заигрывала с Торквилом «на лужайке, — так не будет вести себя ни одна порядочная женщина!
Слова, казалось, вылетали изо рта герцогини, как брызги смертоносного яда.
Это было ужасающее зрелище.
У Пепиты перехватило дыхание, она готова была убежать, прежде чем услышит еще нечто подобное, но герцог произнес громовым голосом:
— Прекрати, Флора! Ты напрасно расстраиваешь себя без всякой необходимости! Иди в свою комнату и ложись!
Это был приказ, прозвучавший как пушечный выстрел.
В следующую секунду герцогиня напряженно смотрела на мужа, словно намеревалась воспротивиться ему.
Затем она разразилась рыданиями и вышла из комнаты.
Тотчас наступило гнетущее молчание.
Неизвестно, сколько бы оно продолжалось, если б Рори, у которого рот был набит горячей лепешкой, не спросил:
— Почему она расстроилась? Она хочет посмотреть моего лосося?
Это прозвучало так забавно, что Пепите захотелось рассмеяться.
Тогда герцог, словно желая как-то рассеять неловкость, ощущаемую всеми, сказал:
— Поспеши, допей свой чай, и мы пойдем смотреть на лосося.
Жани, чувствуя себя обделенной вниманием, спустилась со стула и встала рядом с герцогом.
— Рори поймал лосося, — изрекла она, — а я чуть не поймала бабочку! Она была очень красивая!
— Ты должна рассказать мне об этом, — улыбнулся герцог.
— Этот дядя, — продолжала Жани, указывая на Торквила, — сказал, что я похожа на бабочку, но это глупости! Я слишком большая, чтобы быть бабочкой!
— Слишком большая, — согласился герцог, — но не намного больше, чем лосось Рори!
Пепита внимала их беседе с нескрываемым изумлением.
В ее сердце зазвучала радостная мелодия.
Мистер Кларенс оказался прав.
Дети унаследовали от своего отца его магнетическое обаяние, и герцог не смог устоять перед ним.
Глава 4
Дамы покидали столовую после званого ужина, и Пепита, выходившая последней, подумывала, как бы незаметно ускользнуть от всех.
Герцогиня, как обычно, игнорировала ее и намеренно не представляла никому из гостей.
Некоторые оставались в замке на ночь, те же, кто уезжал, недоумевали, почему герцогиня не соизволила объяснить, кем является Пепита.
Эту роль взял на себя Торквил, пытавшийся утихомирить маслом разбушевавшиеся воды.
— Я думаю, — сказал он пожилой и, по-видимому, важной леди, — вы не знакомы еще с невесткой Алистера. После его смерти она привезла сюда его детей.
Глаза вдовствующей леди сразу же загорелись любопытством.
А вскоре все гости, с которыми Пепита была еще не знакома, захотели поговорить с ней.
Ей показалось трогательным их отношение к Алистеру, о котором они так тепло отзывались; было очевидно, что они не забыли его.
Однако она чувствовала, каждое слово, сказанное кем-либо ей, приводит герцогиню в ярость, и ей становилось не по себе.
Ей чудилось, будто враждебность герцогини все возрастает, причем не только по отношению к ней, но и к детям.
23 
