113 
– Ах ты, шалунья! – благодушно пробормотал он, поднявшись, и уселся на ее ноги. – Пока запишем этот удар в долг, расплатишься потом.
Он промок насквозь (должно быть, вез ее в простой телеге, вот ужас-то!) и был так красив, что у Присциллы захватило дух. И к тому же бессовестно ухмылялся! Присцилла пришла в ярость.
– Будь ты проклят! – выкрикнула она, как только Брендон вытащил кляп. – Чтоб тебя черти взяли! Чтоб тебе гореть в аду, подлец, негодяй, скотина, мерзавец! Чтоб ты…
– Присцилла, Присцилла, да ты богохульствуешь! А это не пристало хорошо воспитанной молодой леди!
Он поднялся, и Присцилла тут же попыталась снова пнуть его, но на этот раз Брендон успел отскочить.
– Может, пора успокоиться? Неужели твой боевой пыл еще не иссяк? Учти, тебе придется меня выслушать.
– Не стану я разговаривать с похитителем честных женщин!
– А тебе и не нужно. Просто слушай, и все. Присцилла упрямо вздернула подбородок. Как назло, в глаза так и бросались разные волнующие подробности облика «похитителя честных женщин»: мокрая прядка волос, кольцом упавшая на лоб, и капля дождя на самом ее кончике, влажная шея, блестящая в свете лампы… Боже, от всего этого голова шла кругом! Но ярость только усиливалась.
– Ладно, я тебя выслушаю, – с притворным спокойствием сказала она, – только сначала развяжи меня.
Брендон разрезал веревку, стягивающую ее запястья. Присцилла тут же замахнулась, собираясь ударить его. Он поймал обе ее руки и встряхнул так, что у нее клацнули зубы. Брендон больше не улыбался.
– Если ты не желаешь слушать по-хорошему, я привяжу тебя к ножкам кровати… – Глаза его при этом затуманились, а легкая улыбка снова коснулась губ, словно он живо представил себе воплощение своей угрозы.
– Ну ладно, раз у меня нет выбора, – устало отозвалась она. – Но учти, что бы ты ни сказал…
Брендон пропустил эти слова мимо ушей и начал рассказывать вкратце, не вдаваясь в подробности, о том, что случилось в форте Тоусон. Он еще раз подчеркнул, что взялся за пистолет, только когда ему пришлось защищаться. При этом он заметил, что только армейская школа и врожденный дар обращаться с оружием позволяют ему выходить из таких переделок невредимым. Потом Брендон упомянул о приезде в Корпус-Кристи Тома Кемдена и Баджера Уоллеса и об их предложении, сказав, впрочем, что ему поручено собрать сведения о шайке грабителей и убийц здесь, в Натчезе. Если это удастся, он будет чист перед законом.
Когда Брендон умолк, Присцилла долго и серьезно смотрела на него.
– Вот, значит, как… – наконец промолвила она упавшим голосом. – Вот, значит, почему ты здесь. Значит, это всего лишь совпадение – наша встреча в Натчезе? Ты вовсе не бросился следом, а просто случайно обнаружил, что я поблизости! Решив же, что не насытился этим пикантным блюдом, захотел отведать его еще! Да ты гораздо хуже, чем я думала!
Присцилла снова замахнулась, и на этот раз удар достиг цели. Кулачок ее впечатался Брендону в челюсть, он отшатнулся. Присцилла соскользнула с кровати и опрометью бросилась к выходу. Впрочем, уже через несколько секунд он схватил ее и, бормоча проклятия, прижал к темному косяку двери.
– Ты ошибаешься, глупая! Даже если бы Эган увез тебя на край света, я все равно нашел бы тебя. Ты принадлежишь мне с тех самых пор, как мы впервые предавались любовным утехам в прерии, с нашей первой брачной ночи. Не только Эган способен постоять за то, что считает по праву своим.
В следующее мгновение рот его завладел ее губами. Все еще оскорбленная, Присцилла забилась, но очень скоро уступила непреодолимой силе, державшей ее в плену. Даже сейчас во всех движениях Брендона чувствовались потребность в ней, желание, страсть и нежность. Хотя он и крепко стиснул Присциллу, это не причиняло ей боли. Она вспомнила его обещание, сделанное в их первую ночь, и подумала: «Брендон ни разу не причинил мне физической боли. А боль моральная существует, возможно, только в моем воображении».
Длинные загорелые пальцы двинулись вниз по телу Присциллы, лаская и как бы умоляя ее откликнуться. Да и как она могла устоять против мольбы, если любила его всем сердцем? Как только руки ее освободились (а Брендон точно знал, когда отпустить их), Присцилла обвила его шею и застонала. Когда его язык скользнул между ее приоткрывшимися губами, она ощутила слабость во всем теле.
– Ты дважды поверила мне, Присцилла, – сказал Брендон, отстраняясь. – В первый раз в захолустном и диком городишке на берегу моря, где закона почти не существовало и где было безумием доверяться кому-либо. Второй раз ты поверила мне и пошла за мной, оставив жизнь, о которой мечтала. Прошу тебя, сделай это еще раз, уже навсегда.
113 
