29 
— Кто вы? — спросил он по-французски с гортанным акцентом.
— Я Гардения Уидон, — вставая, ответила она. — Я племянница герцогини де Мабийон.
— Не может быть! Племянница Лили! — уже по-английски воскликнул мужчина.
— Именно так и есть, — сказала Гардения. — Позвольте узнать ваше имя?
— Я барон фон Кнезбех, — ответил он, щелкнув каблуками, потом внезапно схватил ее руку и поднес к губам. — Счастлив познакомиться с вами. Ваша тетушка никогда не говорила мне, что у нее такая красивая племянница, наделенная такой массой достоинств.
— Я приехала неожиданно, — объяснила Гардения.
— Вы будете жить здесь?
— Да, в этом доме.
— Это будет так приятно, — проговорил барон, — для вашей тетушки, естественно. — Гардения спохватилась, что он все еще держит ее за руку. Как только она попыталась выдернуть ее, он опять поднес ее к губам и поцеловал. — Мы должны стать друзьями, вы и я, — добавил он. — Я очень давний друг вашей тетушки — очень близкий друг, если можно так выразиться. Мы часто будем видеться, и тогда, моя маленькая Гардения, мы оба узнаем друг друга поближе.
Казалось, его взгляд пронзал ее насквозь, а то, как он двигал губами, выжало у Гардении приступ тошноты.
Она опять попыталась выдернуть руку, и на этот раз он отпустил ее.
— Боюсь, тетушка сейчас отдыхает, — проговорила она. — Сообщить ей, что вы пришли?
Улыбка, появившаяся на его лице в ответ на ее слова, показалась Гардении оскорбительной.
— Не беспокойтесь, моя маленькая Гардения, — успокоил ее барон. — Я сам сообщу ей. Вы будете ужинать с нами сегодня? Вот тогда мы и встретимся.
Он еще раз щелкнул каблуками. Его движения были скорее механическими, он отнюдь не старался быть вежливым по отношению к Гардении. Барон повернулся и вышел из гостиной.
Гардения продолжала смотреть ему вслед. Он ужасен, думала она. Именно такими она представляла себе негодяев из романов! Но все-таки он близкий друг ее тетушки, и ей придется быть вежливой с ним. Да, действительно, близкий друг, если может без предупреждения подняться наверх в будуар, где она отдыхает!
Глава пятая
Генриетта Дюпре взяла изумрудное ожерелье и приложила его к белоснежной шейке.
— Сколько? — спросила она тем голосом, который приберегала для владельцев магазинов и слуг и который очень отличался от мягкого, сладкого голосочка, ласкавшего слух ее поклонников.
— Десять тысяч франков для милорда, — ответил ювелир. — А вам, мадемуазель, семьсот пятьдесят комиссионных.
— Это нечестно! — Генриетта швырнула ожерелье на туалетный столик и поднялась с низкого пуфика. Тончайший полупрозрачный пеньюар почти не скрывал совершенные линии ее молодого тела. — Полторы тысячи франков! — бросила она.
— Нет, мадемуазель, — возразил ювелир, разводя руками. — Тогда мне ничего не достанется. А семьсот пятьдесят франков — это справедливо. Вспомните, сколько я помог получить вам на том браслете. Сделка была для меня совершенно невыгодна.
— Ба! — грубо вскричала Генриетта. — Вы богатый человек, месье Фабиан. Вы составили себе состояние, получая огромные прибыли и давая жалкие крохи тем, кто помогает вам делать деньги. Лорд Харткорт богат, а в Париже очень много хороших ювелиров, которые будут безумно счастливы отыскать для меня более красивое ожерелье и на более выгодных условиях.
Месье Фабиан, маленький седой человечек, бросил на Генриетту Дюпре хитрый взгляд. Он давно привык иметь дела с дамами полусвета, и никто лучше его не знал, как они становились жадны, когда дело касалось комиссионных.
Внезапно он решил, что сыт по горло вечными спорами, сопровождавшими каждую сделку. Лучше продавать что-то менее изящное какому-нибудь аристократу. Герцогиня Мальборо, например, только вчера без всяких вопросов о цене купила бриллиантовое кольцо. Конечно, она американка, в то время как мадемуазель Дюпре, без сомнения, просто базарная торговка, и об этом не следует забывать.
— Хорошо, — сказал он. — Тысяча франков. Мадемуазель, больше я дать не могу. Если милорд снизит цену, тогда, как мадемуазель понимает, ее комиссионные снизятся. Даже ювелиру надо на что-то жить.
— С вашей стороны было бы крайне неумно, месье, ссориться со мной, — с угрозой в голосе проговорила Генриетта. — Мне известно, что месье Люсе с большим интересом отнесся бы к тому, чтобы заполучить моего покупателя.
29 
