54 
— Дядя Хьюго сказал… мне показалось, что он бы не возражал, чтобы я жила у них… но я знаю… тетя Китти… не захочет терпеть мое присутствие в своем доме.
— Во всяком случае, у вас уже есть два предложения на выбор, — сказал герцог. — Но мне бы хотелось, чтобы вы выслушали и третье предложение — мое.
Лорена смотрела на него молча.» Никакая другая женщина, — подумал он, — не могла бы выразить столько одним лишь взглядом «.
Герцог посмотрел на ее руку, которую он все еще держал в своих, и затем сказал, тщательно выбирая слова:
— Вы так хорошо начитанны, что, вероятно, помните, греки говорили, если вы спасли человеку жизнь, вы навсегда берете на себя за него ответственность.
Лорена молчала, пальцы ее застыли в его руках.
— Поэтому, Лорена, я и задумался, что вы намерены делать со мной, — неожиданно сказал герцог.
— Я… я не понимаю.
— Я думаю, вы обязательно должны присматривать за мной, — улыбнулся герцог, — потому что вы нужны мне, как никто другой мне никогда в жизни еще не был нужен.
По дрожи ее пальцев он догадался, что Лорена начинает понимать, о чем он говорит, но в то же время она не смела поверить его словам.
— О чем… вы… просите меня? — едва слышным голосом спросила девушка.
— Я прошу тебя, дорогая, стать моей женой, — сказал герцог. — Я понял, что люблю тебя, когда мы вместе наблюдали рассвет, но я не мог найти случая сказать тебе об этом.
— Вы… любите… меня?
Никакие слова не могли выразить охватившую ее радость.
— Я люблю тебя! — торжественно произнес герцог. — И я надеюсь, поскольку мы уже стали так близки друг другу духовно, что и ты любишь меня хоть немного.
— Я люблю тебя! О да, я люблю тебя! — воскликнула Лорена. — Моя любовь к тебе не знает границ… Но…я не могу стать твоей женой, — упавшим голосом закончила она.
Герцог с трудом расслышал ее последние слова, так тихо они были сказаны.
— Ты сказала, что не можешь быть моей женой? — спросил он в изумлении. — Но почему, Лорена?
Ему никогда не приходило в голову, что какая-нибудь женщина может отказаться выйти за него замуж, и уж, конечно, не такая скромная и робкая, как Лорена.
— Я не могу стать твоей женой, — сказала Лорена на этот раз твердым голосом. — Но я всегда буду гордиться… твоим предложением.
Герцог с силой стиснул ее пальцы.
— Но почему ты отказываешь мне? — с удивлением спросил он. — Ведь ты только что сказала, что любишь меня.
— Я люблю тебя и… и на свете для меня нет… ничего прекраснее твоей любви и… — голос Лорены все время прерывался от волнения, — и хотя мне невыносима мысль о разлуке с тобой…
Тут она совсем замолкла, но, собравшись с силами, все-таки продолжила:
— Память о тебе… всегда будет жить в моем сердце и… она будет мне поддержкой, когда я…уже не буду видеть тебя… слышать твой голос.
Герцогу почудилось, что в ее глазах блеснули слезы.
— Ты так любишь меня и все же не хочешь стать моей женой? — ничего не понимал он.
— Потому… что я… слишком люблю тебя. Дрожащим голосом Лорена продолжила:
— Сейчас, перед тем, как ты вошел, я думала о , тебе… о том, что я люблю тебя так, что хочу всегда оберегать тебя, заботиться о тебе… не дать никому не только причинить тебе вред, но и задеть твои чувства… ранить твою душу, — признания давались Лорене с большим трудом.
Она тяжело перевела дыхание.
— Вот чего бы я хотела, если бы… стала твоей женой.
— Но ты отказываешь мне?
— Потому что… я не могу… принимать участие в твоей жизни. Твои друзья никогда не примут меня в свой круг, — наконец выдавила из себя Лорена.
Она умоляюще смотрела на него, всем сердцем стараясь заставить его понять.
— По их представлениям, я… не только неинтересна и неопытна, но и… Она остановилась.
— И? — подсказал герцог.
Лорена молчала, и он спросил мягко, но настойчиво:
— Скажи мне, что ты еще чувствуешь. Она взглянула на него, и против воли у нее вырвались слова:
— Меня… смущает… их поведение! Она не решилась поднять на него глаза после этих слов.
Боясь, что герцог рассердится, Лорена крепко держала его за руку, как тогда, когда они вместе наблюдали рассвет.
Герцог понял все, что она хотела сказать, и на его лице появилось выражение, какого еще никогда не доводилось увидеть ни одной женщине.
— Значит, ради моего счастья, — сказал он, — ты готова уйти, покинуть меня, зная, что наша любовь такая необыкновенная, такая всепоглощающая, что для меня она как солнце, на наших глазах затопившее своим светом небо.
54 
