очень нудно 
85 
— Я не ошиблась? Эта корзинка мяукает?
Темные глаза Джулианны округлились, и она поспешно отдала малышку Рейфу.
— Боже мой! За всей этой суматохой я чуть не забыла!
— О чем речь? — осведомился Тони, с подозрением глядя на корзинку, о которой зашла речь.
— Мы привезли вам особый подарок. Ну, вообще-то Габриэле, но они доставят радость вам обоим.
Тони нахмурился еще сильнее.
— Они?
Тут мяуканье раздалось снова. Услышав его, Габриэла улыбнулась и поспешно подошла к корзинке. Выдернув ремень крышки, она откинула ее.
— Котята! — воскликнула она, глядя на двух совершенно очаровательных мохнатых малышей — рыжего и черного. — Ой, какая прелесть!
Наклонившись, она по очереди погладила каждого.
— Новое потомство Агги, объяснила Джулианна. Им нужно было найти хозяев, и мы вспомнили про вас.
— Очень признательны, — проворчал Тони, скрестив руки на груди.
Габриэла укоризненно посмотрела на него.
— Не ворчи. Они чудесные, и я уже их обожаю. Габриэла бережно вынула из корзинки одного из котят, который протестующе замяукал.
Подойдя к ней, Тони погладил пушистую головку котенка.
Габриэла выпустила обоих котят из корзинки на пол — и тут цокот когтей, и лай возвестили о появлении собак Тони, Макса и Диггера. Они с Тони одновременно потянулись за котятами, но было уже поздно малыши выгнули спинки и зашипели, положив начало безумной суете и неразберихе. Только через пару минут удалось увести собак и поймать перепуганных котят, вернув их в корзинку.
— Да уж, — проговорил Тони, заматывая расцарапанную до крови руку носовым платком, — праздник скучным не будет.
— Не хочешь бренди? — предложил Тони две недели спустя, входя с Итаном к себе в кабинет.
Солнце, попадавшее в окна, щедро нагрело помещение, несмотря на январский морозец на улице. Итан согласился выпить и сел в одно из кресел у камина.
Все остальные гости уехали несколькими часами раньше, но Итан и Лили остались, решив задержаться еще на день из-за того, что утром Лили подташнивало.
— Из-за всех этих празднеств я так и не успел произнести тост в твою честь, — сказал Тони. — Ведь не каждый день мужчина узнает, что ему предстоит стать отцом.
На лице Итана появилась радостная улыбка.
— Правда. Тем более — в первый раз. Лили очень рада. Я тоже.
Наполнив рюмки, Тони заткнул графин хрустальной пробкой и прошел к камину, чтобы дать одну рюмку другу. После этого он сел во второе кресло по другую сторону камина.
— Поздравляю тебя, папочка.
Пока они с Итаном неспешно пили бренди, мысли Тони вернулись к прошедшим дням Рождества. Праздник оказался не только не скучным (как он и предсказывал), а просто потрясающим. Чтобы создать нужную атмосферу, в самом большом камине Роузмида сожгли рождественское полено, а весь дом украсили лентами, колокольчиками и зелеными сосновыми ветками. Днем мужчины ездили верхом или ходили на охоту, а женщины оставались дома и болтали, занимались рукоделием, читали и рисовали, хоть Габриэла и жаловалась, что ее акварели остаются все такими же бездарными. По вечерам, после обеда, начинались развлечения и игры: иногда они пели и музицировали, иногда играли в карты, или разгадывали шарады, или подбирали рифмы.
За два дня до Рождества дожди сменились снегопадом, так что землю покрыло мерцающее белое одеяло. Тони приказал приготовить санки — и все отправились на прогулку, чтобы покататься по замерзшим полям. Ему особенно запомнилось, как весело блестели фиалковые глаза Габриэлы, которая ехала с ним, кутаясь в плед и подбитый мехом плащ.
Вернувшись в дом, они отогревались горячим чаем и сидром с пряностями, к которым подали сдобные бисквиты, потом они с Габриэлой оказались под веткой омелы. Не в его обычае было упускать удобный случай — и он притянул ее к себе и крепко поцеловал, вызвав крики одобрения и дружеское поддразнивание.
Поздно ночью, когда все разошлись по спальням, он пришел к ней, чтобы продолжить то, что они начали внизу, и целовал ее, пока они оба чуть не обезумели от желания. Ласками и поцелуями он доводил ее до вершины наслаждения снова и снова, так что она почти потеряла сознание от острого экстаза. Только после этого он вошел в ее теплую, влажную плоть.
Позже, когда он пришел в себя настолько, что снова обрел способность думать, он поймал себя на мысли, что удивляется тому, насколько доволен своей жизнью. Ему казалось, что после полугода семейной жизни его интерес к ней должен был бы притупиться, на основании прошлого опыта он считал, что пылкая страсть в лучшем случае постепенно остывает. Вместо этого он хотел Габриэлу не меньше, чем прежде, — если не больше. Настолько, что порой это начинало его тревожить.
85 
