104 
Повисло молчание, и лишь тиканье часов на камине нарушало гнетущую тишину. Алина снова заговорила, и у нее возникло странное чувство, словно она слышит свой голос откуда-то издалека.
– Мои отношения с лордом Сандриджем совсем не такие, как могло показаться. Ничего романтического никогда не было между нами, это ложь, устраивавшая и лорда Сандриджа, и меня. Я не нужна ему как женщина. Потому что женщины... – она замялась, – его не интересуют, только мужчины. Он предлагал мне замужество как некое обоюдное соглашение, как союз между двумя друзьями. Не могу сказать, что мне понравилась эта идея, но окончательно я отказала ему как раз перед твоим отъездом в Лондон.
Алина опустила взгляд на свои колени и ждала, пока проклятое чувство оцепенения покинет ее. Это была самая трудная часть разговора – признаться мужчине в своей неполноценности, мужчине, который мог уничтожить ее одним единственным словом, который был вправе испытывать гнев из-за того, как она обошлась с ним.
– Болезнь, которая приключилась со мной много лет назад... – начала она глухо, – ты был прав, подозревая, что я лгала... Это была не лихорадка. Я пострадала во время пожара, получив ужасные ожоги. Это случилось на кухне, куда я пришла к миссис Фэрклот. Масло загорелось на сковороде, огонь перекинулся на стол, вспыхнул уголь в корзине... А дальше я уже ничего не помню. Рассказывали, что на мне вспыхнуло платье и в считанные минуты я была объята пламенем. Я пыталась бежать... лакей толкнул меня на пол и пытался сбить пламя. Он спас мне жизнь. Ты, возможно, помнишь его – Уильям? Кажется, он был младшим лакеем, когда ты служил в Стоуни-Кросс-Парке. – Она замолчала и глубоко вздохнула. Ее дрожь чуть-чуть унялась, и она наконец смогла следить за своим голосом. – Мои ноги сильно обгорели. Остались страшные ожоги.
Рискнув бросить взгляд на Маккену, она увидела, что он больше не откидывается на спинку стула. Он сидел совершенно прямо. Во всей его позе чувствовалось напряжение, на смуглом лице глаза отсвечивали бирюзой.
Алина еще раз посмотрела на него. Если она не посмотрит на него, она не сможет продолжить.
– Несколько дней я была в беспамятстве, меня мучили кошмары, – продолжала она. – А когда приходила в себя, то все равно ничего не понимала от морфия. Раны загноились, отравляя кровь, и доктор сказал, что я не протяну и недели. Но миссис Фэрклот нашла знахарку. Я же ничего не хотела. А если и хотела, то только умереть. Тогда миссис Фэрклот показала мне письмо....– От нахлынувших воспоминаний Алина снова замолчала. Этот момент она будет помнить всю жизнь. Еще бы, несколько слов на бумаге вернули ей желание жить.
– Какое письмо? – услышала она голос Маккены.
– Одно из тех, что ты посылал ей. Ты просил денег, потому что хотел прервать свое обучение и расплатиться с мистером Илбери. Миссис Фэрклот прочитала мне это письмо... и когда я слушала слова, написанные твоей рукой, я поняла, что в этом мире есть ты... значит, есть ради чего жить! – Алина замолчала, слезы жгли глаза, и она заморгала, прогоняя их.
Маккена издал хриплый звук. Он подошел к креслу и, наклонившись к ней, взялся за подлокотники, дыша так, словно кто-то ударил его в грудь.
– Я никогда не думала, что ты вернешься, – продолжала Алина. – Я никогда не хотела, чтобы ты узнал о несчастье, которое случилось со мной. Но когда ты вернулся в Стоуни-Кросс, я решила, что стоит рискнуть. Даже если это будет всего одна ночь! Вот почему я... – Она колебалась, ужасно покраснев. – В ту ночь на ярмарке...
Тяжело дыша, Маккена потянулся к краю ее платья. Алина быстро наклонилась. Останавливая его, схватила за запястье.
– Подожди!
Маккена замер, мускулы плеч напряглись.
– Шрамы от ожогов так безобразны, – прошептала Алина. – Ими покрыты все мои ноги. Особенно пострадала правая, где сгорела большая часть кожи. И мне всегда трудно выпрямить ногу, когда требуется разогнуть колено.
Он обдумал ее слова и затем, расцепив пальцы на своем запястье, нагнулся и снял с нее домашние туфли. Одну за другой... Алина ощутила прилив тошноты, представляя, что предстоит увидеть Маккене. Она проглотила слезы, которые жгли горло. Его руки проникли под юбки и легли на бедра, пальцы ощупывали кружево панталон, пока не добрались до тесемок на талии. Алина страшно побледнела, хотя еще недавно ее щеки горели, и почувствовала, как он раздевает ее.
– Позволь мне, – шепнул он.
Она послушалась, неловко приподняла бедра, пока он стягивал кружевные панталоны и чулки с ног. Когда подол юбки был высоко поднят, холодный воздух коснулся открывшегося тела. Капли пота выступили у нее на лице и шее, так что ей пришлось вытереть их рукавом платья.
104 
