38 
Хитрая лесть в ее взгляде, казалось, несколько озадачила Маккену. Он понял, что она решила держать его на расстоянии, флиртуя с ним, тем самым исключая возможность обсуждать что-то серьезное.
– Это разговор не для бала.
– Тогда, может быть, это разговор для гостиной? Или для игры в карты? Нет? Господи, это должно быть что-то сенсационное. Давай уйдем отсюда. Пойдем к конюшне. Лошадям очень понравится твоя история, и они не станут распускать сплетни.
– Ты можешь оставить гостей?
– О, Уэстклифф не новичок в подобных делах. Он подменит меня.
– А как же твой покровитель? – спросил Маккена, хотя уже вел ее к выходу из зала.
– Женщины моего возраста не нуждаются в покровителях, Маккена, – проговорила она с мимолетной улыбкой.
Он посмотрел на нее:
– Но один не помешал бы тебе.
Они вышли в сад, обогнули дом и подошли к конюшне. Особняк был построен по законам европейской моды, в виде подковы, полукругом обрамляющей внутренний двор. В одном крыле находились конюшни, в другом – помещения для прислуги, посредине располагались апартаменты господ. Забавно, но лошади лорда Уэстклиффа жили в лучших условиях, нежели большинство жителей Гемпшира. Посреди внутреннего двора, вымощенного камнем, располагался большой мраморный бассейн с водой, в котором лошади могли утолить жажду. Ворота в виде арки вели в большое помещение, где хранилась упряжь и прочие принадлежности для езды; далее находились стойла, в которых размещалось не менее шестидесяти лошадей; кроме того, существовало специальное помещение для карет, где всегда пахло кожей, политурой и воском. Конюшня не сильно изменилась с тех пор, как Маккена покинул Стоуни-Кросс-Парк. Алина подумала, что ему будет приятно снова увидеть знакомые места.
Они вошли в первое помещение, стены которого были увешаны седлами, поводьями, уздечками, ремнями и другими изделиями из кожи. Деревянные ящики с принадлежностями аккуратно выстроились на полках. Резкий запах лошадей и кожи пропитал воздух.
Маккена прошелся рукой по седлам; наклонив темноволосую голову, погрузился в воспоминания.
Алина ждала, пока он снова вспомнит о ней.
– Как тебе удалось начать новую жизнь в Нью-Йорке? – спросила она. – Наверное, не смог найти работу, имеющую отношение к лошадям? Почему ты вдруг стал паромщиком?
– Работа докера в порту – единственная, куда я смог устроиться. Но еще до этого я научился отстаивать свои интересы в кулачной драке. Пока докеры скандалили из-за зарплаты, я, не теряя времени, учился добиваться своего. Постепенно я смог купить небольшое суденышко и стал самым быстрым паромщиком на переправе Стейтен-Айленд – Манхэттен.
Алина внимательно слушала, стараясь понять ход событий, который превратил мальчика из конюшни в успешного бизнесмена, стоящего перед ней.
– Кто-то руководил тобой? – уточнила она.
– Нет, никто. – Он провел рукой по туго сплетенному хлысту. – Долгое время я думал, что буду заниматься этим всегда. Я никогда не считал, что способен на что-то большее. Но однажды узнал, что у других лодочников амбиции гораздо выше моих. Они рассказывали мне истории о разных людях, например, о Джоне Джекобе Асторе... Ты слышала о нем?
– Боюсь, что нет. Он столь же успешен, как клан Шоу?
Услышав ее вопрос, Маккена внезапно рассмеялся, белоснежные зубы сверкнули на загорелом лице.
– Он богаче Шоу, хотя Гидеон не признает это. Астор – сын мясника – начал с нуля и заработал состояние на производстве мехов. Сейчас он покупает и продает недвижимость в Нью-Йорке. Он стоит пятнадцать миллионов. Я знаком с Астором. Высокомерный маленький коротышка, который едва говорит по-английски, но который сделал себя сам, став одним из богатейших людей мира.
Глаза Алины стали огромными. Она слышала о взрывном росте индустрии в Америке и бешеном росте цен на недвижимость в Нью-Йорке. Но когда дело касалось конкретного человека, особенно вышедшего из низов, выглядело совершенно нереальным, что он мог достичь такого положения.
Маккена исподволь следил за выражением ее лица.
– В этой стране возможно все. Ты можешь заработать кучу денег, если готов делать то, что их принесет. И деньги там значат все, так как американцы не имеют ни титулов, ни голубой крови.
– Что ты имеешь в виду под словами «если готов делать то, что их принесет»? – спросила Алина. – Ты что должен был делать?
– У меня было преимущество перед другими. Я научился игнорировать угрызения совести и ставить собственные интересы выше прочих. Более того, я понял, что не могу позволить себе заботиться о ком-то, кроме себя.
38 
