очень нудно 
48 
Элизабет повернулась. Ее мягкие черные кудри рассыпались по его плечу. Его плоть под простынями пробудилась к жизни. Проклятие, он так и не смог справиться с собой!
Рис отвернулся и устало закрыл глаза в надежде поспать хотя бы часок-другой. Но, так и не уснув, некоторое время спустя переместился на край кровати. Нога его по утрам обычно затекала и плохо гнулась. Сдерживая стоны, он принялся сгибать и разгибать колено, заставляя мышцы сокращаться, разминая суставы и связки, потом оделся и вышел из комнаты.
Легкий завтрак, он надеялся, поможет немного улучшить его самочувствие и поднять настроение. Съев тарелку колбасы и яиц, Рис обнаружил, что его надежды оправдались.
Когда пришло время будить Элизабет, Рис поймал себя на том, что хочет разбудить ее поцелуем.
К сожалению, когда он поднялся по лестнице и открыл дверь, то увидел, что она уже встала и, стоя нагишом посреди комнаты, собиралась одеваться. Растрепанная и сонная, она выглядела особенно прелестно, и он в сотый раз ощутил прилив возбуждения.
— Рис!
Покраснев от смущения, Элизабет бросилась за своим халатом из голубого шелка.
Уголок его губ слегка изогнулся.
— Не смущайся, я ведь уже видел тебя обнаженной прошлой ночью, разве ты забыла?
Ее румянец зарделся еще сильнее. Отвернувшись от него, она торопливо прикрыла наготу халатом. При виде шрама у нее на локте, которого он не заметил вчера при скудном свете лампы, Рис нахмурился:
— Что с твоей рукой?
Запахнув халат и завязав пояс, Элизабет повернулась к нему и непроизвольно потерла неровную линию, длиной два-три дюйма, портившую гладкость ее кожи.
— Я сломала ее, и кость вылезла наружу.
Элизабет отвела взгляд, но он успел заметить, что ответ пробудил в ней какие-то воспоминания. Нечто подобное он уже видел однажды.
— Как это случилось? — спросил Рис, страшась услышать ответ.
— Я упала и расшиблась об угол комода.
— Упала?
Элизабет вскинула подбородок.
— Упала.
— Олдриджа уже нет, Элизабет. Я твой муж и хочу знать правду. Этот негодяй сломал тебе руку?
В ее прекрасных серых глазах блеснули слезы.
— Мне бы не хотелось говорить об этом.
— Да или нет?
Она старалась на него не смотреть.
— Да.
Рис стиснул зубы.
— А мальчик? Он и с сыном своим грубо обращался?
— Эдмунд никогда… никогда не бил Джереда.
— Значит, только тебя. Он бил только тебя.
Борясь с закипающим гневом, Рис подошел к ней и нежно привлек к себе.
— Если бы Олдридж был жив, клянусь, я бы убил его собственными руками.
Рис боялся, что Элизабет оттолкнет его, но она, наоборот, сильнее прижалась к нему.
— Я ненавидела его, — тихо призналась она. — И не хочу больше о нем вспоминать.
Рис еще крепче обнял ее и поцеловал в макушку. Немудрено, что она и его боится.
— Теперь тебе ничто не грозит, Элизабет. Никто тебя больше не обидит.
Она подняла на него глаза. Ее лицо выражало смятение и неуверенность. Было в нем еще что-то, но что именно — Рис не понял.
— Уже поздно, — сказала она, освобождаясь из его объятий. — Мне нужно одеться, ведь мы должны ехать дальше.
Он кивнул:
— Я пришлю Джильду помочь тебе.
Взяв трость с серебряным набалдашником, он вышел из комнаты и, пока спускался по ступенькам вниз, молча проклинал Олдриджа. Но граф больше не представлял для Элизабет опасности.
Теперь бояться ей следовало его брата Мейсона Холлоуэя.
Мейсон Холлоуэй стоял в длинной галерее Олдридж-Парка, уставившись на стену, где в золоченых рамах висели портреты его предков. К семейному портрету с изображением отца и матери Мейсона. Эдмунда и его самого недавно добавился портрет его брата.
— Необходимо что-то предпринять. — Френсис сидела напротив него в резном деревянном кресле за маленьким круглым столиком, застеленным красной бархатной скатертью с бахромой. — Мы не можем сидеть сложа руки, позволяя этой женщине портить нам жизнь.
Мейсон покачал головой:
— Не могу поверить, что она стала его женой. Прошло чуть больше года со дня смерти Эдмунда, а она уже спит в постели с другим мужчиной.
Мейсон слышал о поспешном бракосочетании, состоявшемся в Брайервуд-Мэнор. После неудачного покушения на Элизабет, которое должно было разрешить проблему, возникшую после ее внезапного отъезда, Рис Дьюар окружил свое имение охраной. Но деньги ломают любые барьеры, и одна из служанок на кухне проявила желание докладывать обо всех подозрительных движениях в доме.
48 
