47 
Графу не было необходимости разглядывать ее лицо в свете китайских фонариков, ее состояние было понятно по голосу.
— Давайте-ка отойдем подальше от дома, и вы мне расскажете, что вас беспокоит.
Граф хорошо знал сад, и они подошли к высокой стене, окружавшей Девоншир-Хаус.
Среди лилий и кустов жасмина стояла беседка, на деревянном сиденье лежали атласные подушки.
В беседке горели фонарики, как на корабле, со свечой внутри, отчего атмосфера была очень интимной.
Илука села на скамейку, граф — рядом, как обычно немного боком.
— Итак, что вас тревожит? — спросил он.
— Лорд… Марлоу! Он только что появился… Я видела его… И так испугалась, что, он меня узнает…
Граф нахмурился и сказал, точно самому себе:
— Никак не думал, что граф может оказаться в Девоншир-Хаусе.
— Он здесь! Пожалуйста, скажите, что мне делать. Может быть, посидеть в саду, пока мама не соберется уезжать?
— Это наверняка вызовет лишние разговоры, — сказал граф, — и все подумают, что вы не одна.
— Тогда… что мне делать? — спросила Илука. — Ведь это может быть… не единственный бал, на котором я с ним столкнусь?
— Да уж; конечно, чистое невезение, что он появился сегодня вечером, — покачан головой граф.
— Ну не сегодня, так в другой раз… — в отчаянии проговорила Илука. — Может, мне лучше все рассказать маме?.. Но они с отчимом придут в ужас.
— Вы должны были понимать, что такое вполне вероятно.
— Теперь я знаю, что наделала, но тогда… Мне и в голову не приходило, что я смогу встретить где-то еще ваших гостей.
Повисло молчание. Илука подумала: значит, граф не собирается ей помогать. Она подняла на него глаза, полные слез.
— Мне так стыдно… Так стыдно за собственную глупость! Вы презираете меня… Но пожалуйста, скажите… что мне делать… Мне некого больше спросить.
Выражение лица графа, обращенного к ней, было очень мрачным.
Она решила: он презирает ее еще больше, чем раньше, и слезы потоком полились по щекам.
— Вы говорите, я презираю вас, — медленно сказал граф. — А как бы вы хотели, чтобы я относился к вам?
Илука настолько смутилась, что сказала правду:
— Я хотела бы, чтобы вы меня обожали и думали, что я… умная и что я вам… нравлюсь.
Перед последним словом пауза затянулась, и оно обрело другой смысл — любите.
Она задыхалась от слез и засуетилась в поисках платка, но Лэвенхэм обнял ее и привлек к себе:
— Ну конечно, вам нужен кто-то, кто мог бы за вами присмотреть. Илука уткнулась ему в плечо.
— Нет никого, кто мне поможет… кроме вас, — рыдала она. — Я не могла бы выйти замуж ни за одного из этих глупых молодых людей.
— А почему вы не могли бы выйти замуж за одного из них?
Он обнимал ее, она плакала, уткнувшись ему в плечо, и чувствовала себя так удобно, что отвечала начистоту:
— Я не люблю их, как могла бы…
Она осеклась, сообразив, что чуть не выдала себя.
— Что вы собирались сказать? — переспросил граф.
— Ничего… Это… не важно.
— А я думаю, важно, — ответил он. — Если вы снова мне солжете, Илука, я очень рассержусь.
— Нет, пожалуйста, не сердитесь… я не вынесу этого.
Она подняла к нему лицо, и в свете фонаря он видел ее мокрые глаза, слезы на щеках, дрожащие губы.
Он долго смотрел на нее.
А потом, когда она замолчала, всем видом умоляя не сердиться, он еще тесней прижал ее к себе и поцеловал.
Это было то, чего она так жаждала и о чем молилась после их первого сладостного поцелуя.
Ее сердце подпрыгнуло, внутри все затрепетало, и ее дрожь передалась ему, она чувствовала это.
А он прижимал ее все крепче и крепче, целовал сильнее, настойчивее, смелее. Потом она услышала музыку, она исходила из ее собственного сердца, это пела ее любовь.
Она подумала: если бы в этот миг умереть — ну и пусть, не важно, она уже на пороге рая.
И снова Илука ощутила, как возносится на вершину Вселенной, туда, где нет ничего, кроме любви.
Казалось, прошла вечность, наконец Лэвенхэм поднял голову, и Илука проговорила;
— Я люблю вас? Но как может быть поцелуй таким… прекрасным, когда вы… не любите меня?
Граф ничего не ответил, он просто поцеловал ее еще раз.
Потом посмотрел в глаза, они сияли, как звезды, а губы были красные от поцелуя, ее лицо светилось, будто внутри зажегся фонарик.
Илука смотрела на графа и он читал слова любви на ее лице.
— Не думал, что это случится сегодня.
— Я тоже, но, когда вы меня поцеловали, для меня стало все совершенно не важно. Даже лорд Марлоу!
47 
