очень нудно 
117 
— Добрый вечер, — улыбнулась ей Кэтрин. Горничная вскинула глаза:
— Добрый вечер, миссис Прайс. Мы не знали, что вы уже проснулись, — сказала она, останавливась.
— Это для мистера Ньюкома? — спросила Кэтрин. Служанка кивнула.
— Хозяин сказал, что мистер Ньюком попросил поесть. — Она с сомнением оглядела поднос, уставленный тарелками с хлебом, сыром, колбасой и бараниной. — По мне, так это многовато для больного человека, но мистер Воган только рассмеялся, когда я ему это сказала. А миледи нет в доме, чтобы объяснить, что…
— Думаю, ничего страшного не произойдет, если вы предложите мистеру Ньюкому всю эту еду. Я даже могу сама отнести поднос.
— Спасибо, мэм. — Горничная отдала поднос и открыла перед Кэтрин дверь.
Но, войдя в комнату, Кэтрин поняла, что не в состоянии заставить себя взглянуть в лицо Эвану. А вдруг он снова смотрит на нее с прежним ледяным выражением? Не отводя глаз от подноса, она остановилась на пороге:
— Я выкрала еду у горничной. Надеюсь, ты не прогонишь меня вместе с подносом?
— Если только ты не собираешься съесть все это сама, — отозвался он.
Незнакомые нотки в его голосе заставили Кэтрин поднять взгляд. Эван сидел на краю кровати. У нее сразу перехватило дыхание при виде него, так он был хорош в свободной рубашке, скрывавшей забинтованное плечо. И цвет лица у него стал намного здоровее. И, самое главное, Эван улыбался. И она невольно улыбнулась ему в ответ.
Но, заметив, что он пытается встать, Кэтрин переполошилась.
— Что ты делаешь! — Поставив поднос на стол, что стоял неподалеку от кровати, она подскочила к Эвану. — Тебе еще нельзя вставать. Это вредно.
Она обхватила его за талию, но он положил свободную руку ей на плечо:
— Мне и в самом деле намного лучше. И я не собираюсь есть в постели, словно калека.
— Да, но…
— Тебе не удастся загнать меня обратно в постель. Даже и не надейся. — Эван шагнул вперед, заставляя и Кэтрин двигаться вместе с ним. Похоже, сил у него прибавилось, потому что он почти не опирался на ее плечо. Так они добрались до столика, на котором Кэтрин оставила поднос.
— И к тому же, лежа в постели, — прибавил он, — бы не смог так обнять тебя.
Нежность, прозвучавшая в его голосе, так много напомнила Кэтрин… Она пристально посмотрела ему в глаза и увидела, что в них снова вспыхнул огонь, который она уже никогда не надеялась увидеть. Глядя в эти бесконечно родные глаза, она не могла ни двинуться, ни перевести дыхания.
Видимо, и он тоже. Поэтому оба застыли прямо посреди комнаты. Он повернулся к Кэтрин лицом и, обняв здоровой рукой, притянул к себе. И когда он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, Кэтрин со вздохом облегчения обвила руками его шею.
— Кэтрин, — прошептал Эван. — Я ждал этого момента, с тех пор как проснулся сегодня утром.
— И я тоже, — ответила Кэтрин шепотом. Он прижался губами к ее виску.
— Так ты не проклинаешь меня за то, что я так мучил тебя?
Кэтрин отодвинулась и с сомнением посмотрела на него.
— Я был таким дураком, Кэтрин! Наверное, на меня нашло временное помешательство. Не понимаю, как это могло произойти. Клянусь! Я просто не могу этого понять сейчас. В глубине души я всегда знал, что ты не способна совершить ничего дурного.
Волна эмоций захлестнула Кэтрин. Она уткнулась лицом в грудь Эвана, чтобы скрыть хлынувшие из глаз слезы облегчения.
«Он поверил мне, — повторяла про себя Кэтрин. — Наконец-то он поверил мне!»
Теперь его губы скользнули по щеке, и он негромко прошептал:
— Не плачь, дорогая моя. Пожалуйста, не плачь. Опять я стал причиной твоих слез. Это невыносимо.
Дорогая! Он сказал — «дорогая»! При этих словах глаза ее сразу высохли.
— Это от того… что я не знала… я боялась, что, когда тебе станет лучше… ты будешь вести себя по-прежнему…
Голос его стал тише дуновения ветерка:
— Я же тебе сказал, — я просто не понимаю, что это на меня могло найти! Когда я сел на лошадь, держа тебя в объятиях, каждый шаг, который приближал нас к цели, мучил меня невыносимо. Я думал о том, что никогда больше не смогу поцеловать тебя, не смогу приласкать… что мы никогда не окажемся вместе в постели…
Кэтрин глядела на него во все глаза, не веря своим ушам.
— Но ты казался таким холодным… И я решила, что ты полностью вырвал меня из сердца.
— Только скопцу это было бы под силу, да и то навряд ли. — Он еще теснее прижал ее к себе и закрыл глаза. Легкая гримаса боли пробежала по его лицу. — Не представляю, как ты можешь простить мою жестокость. Отныне я не задам тебе ни единого вопроса о случившемся. Я и без того причинил тебе слишком много страданий. Пуля мне досталась по заслугам.
117 
