44 
Она плакала и плакала, не в силах успокоиться, чувствуя, как погружается в пучину охватившего ее отчаяния.
Не было в ней больше чистоты и порядочности, она запачкана и унижена всем происшедшим с ней.
— Во всем виновата я сама, — всхлипывала девушка. — Мне следовало сказать… маркизу, кто я… сразу же, как он спас меня от графа.
И Вильма вспомнила слова нянюшки, что одна ложь влечет за собой другую.
Она сама позволила ему поверить, будто помогает своему отцу с электрическим освещением в резиденции виконта.
Так плакала она до полного изнеможения.
Только когда солнце уже показалось над горизонтом, девушке удалось заснуть.
Она и не заметила, как Мария заглянула в ее комнату и ушла, не решившись будить свою барышню.
Когда наконец Вильма очнулась ото сна, то увидела, что занавески подняты и солнечный свет проникает сквозь окна в комнату.
— Жаль будить-то вас, мадемуазель, когда вы такая усталая, — сказала Мария, — но мсье Бланк хочет сказать вам кое-что о вашем батюшке до того, как уйдет.
Вильма села на постели.
— Сколько же сейчас времени? — спросила она.
— Половина одиннадцатого, мадемуазель.
— Боже мой! Неужели так поздно? — воскликнула Вильма.
Она вскочила с кровати.
Мария принесла ей домашнее платье, которое, конечно, было намного приличнее пеньюара.
«В конце концов он все-таки доктор, — подумала Вильма, — поэтому ему можно показаться в домашнем».
Она стянула свои длинные волосы атласной лентой и спросила:
— А где он сейчас, господин Бланк?
— В будуаре, мадемуазель, — ответила ей Мария.
Будуаром она назвала комнату, смежную со спальней отца.
Вильма поспешила туда по коридору.
Пьер Бланк стоял у окна, когда она вошла.
— Бонжур, мсье, — сказала она. — Прошу прощения, но я так поздно легла вчера, что в результате проспала слишком долго.
— Так всегда бывает в Париже, мадемуазель, — ответил Пьер Бланк. — Я хотел побеседовать с вами о вашем отце, поскольку мне больше не придется приходить сюда.
Вильма удивленно взглянула на доктора;
— Означает ли это, что папа уже вылечился?
Ей казалось, такое еще невозможно, но Пьер Бланк утвердительно кивнул.
— Все позвонки уже вправлены, — сказал он, — и проблем со спиной больше не должно возникнуть, если ваш отец будет осторожен хотя бы в течение месяца.
— Удивительно, как вам удалось так скоро вылечить его, — сказала Вильма, — мы вам очень благодарны.
— Болезнь вашего отца не была столь уж сложной, если сравнить с теми, с которыми мне приходилось сталкиваться, — отметил Пьер Бланк. — При падении несколько позвонков сместилось, но, к счастью, ничего не было повреждено.
— И с ним теперь действительно все в порядке? — спросила Вильма, еще до конца не веря в отцовское выздоровление.
— Как я уже сказал, он должен быть осторожен, и я предупредил его о необходимости воздержаться от верховой езды как минимум на шесть недель!
— Будет сложно удержать его так долго! — заметила Вильма.
— Полагаю, ваш отец достаточно разумный человек, чтобы понять: ослушаться моего предостережения — означает для него вернуться к той мучительной боли, от которой он страдал, прибыв сюда, — сказал Пьер Бланк.
— А как же испытываемое им чувство усталости, какое сопровождало ваше лечение?
Пьер Бланк улыбнулся.
— Чувство усталости или, скорее, сонливость были по большей части вызваны теми травяными настойками, которые я давал своему пациенту.
Вильма выразила удивление, а он продолжал:
— Важно было, как можно надежнее обездвижить его, но заставить такого активного человека соблюдать неподвижность, дабы не усугубить его состояние, задача не из легких.
— Понимаю, — заметила Вильма.
— Постарайтесь, чтобы ваш отец двигался как можно меньше и, как я уже сказал, держался подальше от конюшни по крайней мере шесть недель.
— Л постараюсь, обещаю вам, — заверила его Вильма, — и еще раз большое вам спасибо. Мне не хватает слов, чтобы выразить свою благодарность вам.
Они обменялись рукопожатием, и француз заторопился, по-видимому, к другим пациентам, которые ждали его.
Проводив его, Вильма пошла в спальню отца.
Он сидел в кровати, почти оправившийся после болезни, и читал газеты.
— Доброе утро, Вильма! — сердечно приветствовал ее граф. — Полагаю, ты принесла мне хорошие новости.
— Новости у меня и правда хорошие, — сказала Вильма, целуя отца. — Я так рада, что твое лечение уже закончено, и очень, очень благодарна мсье Бланку.
44 
