16 
…и Толик уже сам что-то говорил стюардессе, и та ловко делала вид, что ей все это ужас как интересно! А потом извинялась и с облегчением уходила к кому-нибудь на помощь.
Потом снова приветливо садилась рядом с Толиком — других свободных мест не было.
И Толик продолжал ей рассказывать с того места, когда его прервали:
— …Старая женщина, услыхала, что племянник… Дай, думает, возьму… Не понимает старушка, кто ребенку больше нужнее… Ну что ж… — говорил Толик. — Буду ей помогать с каждой получки. Все-таки родственница. — И, подумав, с некоторым колебанием добавил: — Приемник ей отдам.
Стюардесса вежливо посмотрела на приемник.
…Потом летели они над морем. Далеко в его серую плоскость врезались бурые песчаные косы, целые треугольники — наглядная география.
— Раньше говорили — чудо, чудо!.. — говорил Толик не стюардессе, а уже просто так — в овальное самолетное окно, в землю, в небо… — А теперь говорят — техника. И в сказках все чудеса — это когда кто-то в кого-то превращается или его переносят с места на место… И никаких других новых чудес. И получается: у кого-то отбирают, кому не очень-то и нужно — дворец или принцессу… Или сына. И отдают другому. И говорят — по закону… Нет чтоб принять закон о чуде — чтобы по справедливости… Потому что чудо — это просто справедливость. И все… — не то сказал, не то подумал Толик.
А самолет все летел и летел, гул его рос, переходил в грохот, заполнял до краев Толиковы уши…
Мысленно Толик давно уже обогнал самолет и приземлился, да только все летел и летел…
Пустой самолет стоял на земле, стюардесса собирала газеты, журналы, пластмассовые стаканчики, поднимала спинки кресел. Водворяла на место свисавшие ремни безопасности…
Одеваясь, поглядела в окошко на московское летное поле и увидела толпу своих пассажиров и среди них Толика с приемником.
Вышла из самолета, посмотрела на спину Толика и тоже стала спускаться по трапу.
Пассажиров позвали к вокзалу, а стюардесса сама пошла по бетонным плитам к низкому ажурному заборчику, который никому и в голову не приходит перешагнуть, если никакого отношения к авиации не имеет.
У калиточки, по ту сторону заборчика, который для простых граждан, стюардессу ждал мужчина лет тридцати.
Она прошла через калитку, поцеловала этого мужчину, а он взял у нее сумку. И еще чего-то взял. И они пошли к служебной автостоянке, к старенькому, но ладному «жигуленку».
Сели в автомобиль, мужчина заботливо пристегнул стюардессу и завел двигатель. Когда поехали, мужчина смотрел вперед — на дорогу, а стюардесса — в свое боковое окошко на пассажирской двери.
Смотрела, смотрела и вдруг сказала:
— Ребенка хочу.
Мужчина вздохнул, снял правую руку с руля, нежно погладил стюардессу, будто извинился перед ней.
— Ужасно хочу ребенка, — опять сказала стюардесса.
— Ну подожди…Подожди еще совсем недолго, — тихо проговорил мужчина. — Немного же осталось…
Наверное, он уже в который раз хотел объяснить, почему «осталось совсем немного», но стюардесса снова отвернулась от него и упрямо сказала, глядя в боковое окошко:
— Ребенка хочу…
***
Все с тем же приемником в руках Толик шел по Москве…
Адрес был из самых московских, так что предстояло пересечь разные бульвары, Чистые пруды, прежде чем найдется нужный дом, адрес которого у Толика был записан на бумажке.
А бумажку эту он и не прятал в карман — все сверялся с ней, никак не мог наизусть запомнить…
Но когда дом все-таки нашелся, Толик вдруг чего-то испугался, замедлил шаг, посмотрел вниз — себе под ноги. И остался чем-то очень недоволен.
Постоял в нерешительности и вдруг пошел совершенно обратно.
На пересечении улиц стояла будка чистильщика сапог.
К ней и направился Толик. Вошел прямиком внутрь и решительно сел на стульчик — как хозяин собственной жизни.
В эту секунду в нем появилось что-то такое — от его таинственного гостиничного Соседа в большой кепке, который «мог все»!..
Толик стоял у большой, добротно обитой двери старомосковского дома.
В последний раз сверил номер квартиры с записью в бумажке, глубоко и судорожно вздохнул и позвонил.
И сразу же из-за двери его спросил голос Дамира:
— Кто там?
Толик так обрадовался, что забыл откликнуться, и Дамиру пришлось переспросить еще раз:
— Кто там? Кто звонит?
— Свои, — радостно сказал Толик, улыбнувшись во всю широту этого приятного слова.
16 
