21 
И все-таки она надеялась, что преувеличивает свои тревоги.
Как бы хотелось Гермии привести этого насмехающегося человека в деревню и показать ему миссис Барлес, умирающую в своей постели, и Мэрилин, сидящую рядом с нею подобно Ангелу Милосердия.
Однако это было невозможно, и ей оставалось лишь молчать, отвернув от него лицо.
Она не знала, что солнце, мерцающее сквозь толстые ветви деревьев, вызывало такое сияние ее волос, как будто они были золотыми, как гинея, которую он вложил в тот день в ее руку.
Гермия думала лишь о том, как он оскорбил ее, а также о странной жесткости и властности его губ, когда он поцеловал ее.
И вновь, как бы читая ее мысли, он сказал:
– Я понимаю, что вы негодуете на меня, и если я могу извиниться, что принял вас не за ту, кем вы являетесь, мне трудно извиниться за то, что я поцеловал вас, потому что вы так необычайно прекрасны!
– Это было… непростительное… поведение, милорд, и у меня нет желания, обсуждать его!
– Я думаю, что вас еще никто не целовал, – задумчиво заметил маркиз.
– Конечно, нет! – сердито сказала Гермия.
Затем у нее возникла неожиданная мысль, и она, повернувшись к нему лицом, сказала совершенно иным голосом:
– Пожалуйста… не говорите… Мэрилин или моему дяде, что… произошло. Если они скажут об этом маме и папе, они будут очень… расстроены.
Было что-то трогательное в том, как она просила его об этом, и маркиз сказал:
– У меня много недостатков, но я никогда не делал ничего столь бесчестного, как рассказывать о женщинах, которых я целовал.
Он видел, как у Гермии вырвался легкий вздох облегчения, и спокойно добавил:
– Забудем об этом! И все-таки, поскольку я любопытен, я хотел бы знать, что вы сделали с той гинеей, которую я дал вам.
– Я хотела выбросить ее!
– Но вы все-таки оставили ее у себя?
– Конечно, нет! Я положила ее в ящик пожертвований. Когда папа увидит ее; он сможет помочь многим людям, отчаянно нуждающимся в помощи в настоящее время.
– Почему именно в настоящее время?
Гермия удивленно взглянула на него.
– Вы должны знать о страданиях в стране, принесенных прошедшей войной.
Он не отвечал, и она продолжала:
– У фермеров тяжелые времена после плохого урожая в прошлом году, а также из-за дешевого продовольствия, идущего в страну с Континента. Они не могут нанимать столько же работников, как и раньше, вот и возникла ужасная безработица.
Ей показалось, что маркиз глядит на нее с удивлением, и он действительно поднял свои темные брови, прежде чем ответил:
– Мне казалось, что ваш дядя достаточно богат, чтобы бороться с безработицей в своем поместье.
Гермия молчала.
Она знала, что дядя отказался, несмотря на уговоры ее отца, нанять в деревне молодых мужчин, которые либо вернулись с войны, либо повзрослели и нуждались в работе.
По сути дела, у них в последнее время было несколько горячих споров по этому поводу, и граф кричал своему брату:
– Думай, что хочешь, но я – не Филантропическое общество, и чем скорее ты поймешь это, тем лучше.
Ее отец пришел тогда домой очень расстроенный и сказал:
– Если бы я только мог нанять их всех сам, но ты знаешь, что я не могу сделать это, и мне горько говорить им, что я не смог найти для них работу.
– Ты сделал все, что возможно, дорогой, – сказала ее мать, – и никто не сделал бы большего.
– Я знаю, я знаю, – отвечал ее отец, – но если бы я управлял поместьем, я бы легко смог нанять несколько дюжин мужчин и дать им работу, которая в итоге оправдала бы затраты.
Он оставался расстроенным весь вечер, и ее матери стоило больших усилий вернуть его в обычное благодушное и веселое расположение духа.
Теперь Гермия думала, что если маркиз был таким богатым, каким представляла его Мэрилин, он мог бы пригласить в свое поместье дополнительных рабочих и смог бы даже убедить ее дядю быть более великодушным.
Импульсивно, говоря так же, как она вела беседы со своим отцом и с матерью, как будто они были ее ровесниками, она продолжила;
– Конечно, вы должны понимать – поскольку вы тоже землевладелец, – что если вы откроете новые производства, то создадите возможность работы для людей, иначе они будут голодать или займутся воровством.
– О каких производствах вы думаете?
Гермия слышала усмешку за его медлительной речью, однако она намеревалась заставить его понять, о чем говорит:
– Я не знаю условий на вашей земле, но здесь, например, если бы дядя Джон прислушался к папе, он мог бы заняться лесоповалом, наняв для этого по крайней мере две дюжины рабочих.
21 
