47 
«Должно быть, он сильно любит ее», — сказала себе Камилла. Она легла в постель, и по ее щекам полились слезы.
Она чувствовала себя одинокой и несчастной.
Жизнь казалась ей уже не приключением, а кошмаром. Что-то холодное и острое кололо у нее в груди.
Роза задула все свечи, оставив лишь одну, и тихо вышла из комнаты. Камилла поняла, что больше нет нужды скрывать от себя правду — она любит его!
Ни к чему притворяться, что это чувство — всего лишь мимолетная прихоть: она полюбила его с первого взгляда, с того момента, как впервые увидела его на скачках в день своего тринадцатилетия, с тех пор, как молилась за него и Аполлона, как желала им победы.
«Я люблю его», — проговорила Камилла и в отчаянии зарылась лицом в подушку.
Внизу Хьюго Чеверли послушно последовал за леди Уилтшир в комнату для игр. За карточным столом сидели пожилые джентльмены, и перед ними уже высились стопки золотых монет.
— Видишь? — с горечью в голосе проговорил Хьюго. — Мне недоступно подобное развлечение.
— Я знаю, — спокойно ответила Анастасия. — Мне просто хотелось вырвать тебя из лап этой бледной неженки. Ты, должно быть, ужасно устал играть в няньку.
— Напрасно ты так выражаешься в кругу незнакомых людей, — резко ответил Хьюго, — особенно если учесть, что здесь все — иностранцы. Ты знаешь, какое значение они придают этикету.
— Хо-хо! — рассмеялась Анастасия. — Не корчи из себя поборника нравов. Не забывай, Хью-го, что я сама иностранка.
— Я помню, — отозвался он.
— Пойдем куда-нибудь, где мы сможем остаться одни, — тихо проговорила Анастасия. — Я хочу поговорить с тобой.
— Нет, Анастасия, это будет верхом неприличия, — отказался Хьюго.
— Ты боишься за свою репутацию? — уколола его графиня. — Ты не думаешь, что о нас уже говорят? А если и так, мне все равно.
— Но мне не все равно. Ты замужем за англичанином, Анастасия, и я не хочу, чтобы мой соотечественник выглядел идиотом.
— Ты хочешь сказать, что беспокоишься за репутацию Уилтшира? — недоверчиво поинтересовалась Анастасия.
— Вовсе нет, — пояснил Хьюго. — Скорее за репутацию его жены. Не хотелось бы, чтобы эти люди говорили, что ты приехала в Мельденштейн не потому, что хотела присутствовать на бракосочетании кузена, а потому, что полетела за своим любовником.
При этих словах глаза Анастасии яростно сверкнули.
— Ты оскорбляешь меня, — сердито заявила она.
Затем ее настроение внезапно изменилось, и она с улыбкой добавила:
— Но это правда.
— Я здесь на службе, — холодно произнес Хьюго, — и поэтому, Анастасия, веди себя во время нашего пребывания в Мельденштейне достойно.
— На людях, согласна, — уступила она, — но никто не узнает, если ты придешь в мою комнату.
— Ты серьезно веришь в это? — усмехнулся он. — В королевском дворце даже у стен есть уши, там и чихнуть никто не сможет без того, чтобы какой-нибудь лакей не рассказал эту новость своему хозяину.
— Тогда зачем я пустилась в эту поездку? — надув губы, спросила Анастасия.
— Ты прочла письмо, которое тебе не предназначалось, — жестко сказал Хьюго. — Как ты сама знаешь, твой поступок был непозволительным.
— Ба! — Она скорчила смешную гримасу. — Женщины не обязаны быть джентльменами, Хьюго. Согласна, что этого не стоило делать. Но я не училась в Итоне. Я невежественная и дикая русская женщина.
— Дикая? Возможно. — Хьюго саркастически скривил губы. — Но не вздумай ничего выкинуть в Мельденштейне, Анастасия.
Она посмотрела на него искоса и соблазнительно приоткрыла рот.
— Ты готов поспорить? — пропела она неотразимо обольстительным голосом.
— Не стоит обсуждать здесь наши отношения.
Пойдем. Позволь, я усажу тебя за карточный стол, или, если хочешь, можешь присоединиться к дамам.
В ответ Анастасия подошла поближе к нему.
— Через полчаса я пойду спать, — воркующим тоном проговорила она.
— Нет, Анастасия, — оборвал ее Хьюго, прежде чем она успела продолжить. Ее глаза сузились.
— Ты не можешь отказать мне. Нас поселили на одном этаже. Моя горничная уже узнала, где твоя комната. Тебе будет нетрудно найти меня.
— Нет, Анастасия.
— Что на тебя нашло? — рассердилась она. — Я никогда не видела тебя таким.
— Я забочусь о твоем добром имени.
— Раньше оно никогда тебя не волновало. Ты стал таким щепетильным только по отношению ко мне? А как насчет других женщин, которых ты любил до нашей встречи? Помнится, ты презирал условности, когда проникал ко мне в спальню по веревочной лестнице или прокрадывался по темным узким коридорам, пока все спали.
47 
