очень нудно 
41 
– Мне только не хватало лекции о совести, и причем из ваших уст, – едко заметил он, потом посмотрел на нее без обычной враждебности. Его взгляд породил в душе Лили странные, не изведанные ранее ощущения. – Мисс Лоусон… – Алекс указал на колоду, которую она все еще держала в руке. – Как вы относитесь к тому, чтобы еще раз сыграть на откровенность?
– Зачем? – Лили с улыбкой бросила две карты на пол. – Какой вопрос вы хотели бы задать, милорд?
Алекс продолжал смотреть на нее. У Лили возникло такое чувство, будто он прикасается к ней, хотя их и разделяло некоторое расстояние. Естественно, он этого не делал, но в душе у нее вдруг пробудились воспоминания, послужившие для нее предупреждением… Да, она чувствовала то же самое, когда была с Джузеппе… подчиненной чужой воле, на пороге чего-то опасного.
Алекс даже не взглянул на то, как легли карты.
– Почему вы ненавидите мужчин?
Он не мог не задать этот вопрос. Каждое произнесенное ею слово, каждый взгляд только сильнее разжигали его любопытство. Она мгновенно настораживалась, стоило мужчине приблизиться к ней.
Это касалось и отца, и Закари. А вот с Генри она была другой. Очевидно, решил Алекс, Генри слишком юн, чтобы представлять для нее угрозу. Сердце подсказывало ему, что в прошлом Лили обманывали, причем достаточно часто, и тогда она стала воспринимать мужчин как противников, которых надо использовать к собственной выгоде.
– Почему я… – Лили замолчала.
Только Дерек умел одним словом обезоружить ее. Почему он спросил ее об этом? Конечно, его не интересуют ее чувства. Наверное, он догадался, что этот вопрос очень болезнен для нее, и решил поиздеваться, негодяй.
И он прав: она действительно ненавидит мужчин, хотя никогда прежде не задумывалась над этим. А что в них такого хорошего? Отец всегда чуждался ее, жених бросил у алтаря, Джузеппе разрушил ее с таким трудом обретенное доверие. Мужчины увезли ее ребенка. Даже ее дружба с Дереком началась с шантажа. Да чтоб им всем провалиться!
– На сегодня с меня достаточно игры, – заявила она и бросила колоду. Карты рассыпались по полу.
Лили резко повернулась и пошла по галерее. В следующее мгновение она услышала позади себя шаги Алекса. Ему не составило труда догнать ее.
– Мисс Лоусон… – Он схватил ее за локоть. Лили с негодованием выдернула руку.
– Не прикасайтесь ко мне! – прошипела она. – Никогда не прикасайтесь ко мне!
– Хорошо, – тихо произнес Алекс. – Успокойтесь. Я не имел права спрашивать вас об этом.
– Это можно рассматривать как извинение? – Она тяжело дышала, и ее грудь высоко вздымалась.
– Да. – Алекс не ожидал, что его вопрос вызовет такую бурю. Лили, обычно такая самоуверенная, никак не могла успокоиться. Впервые он обнаружил, что она хрупкая, ранимая женщина, которая живет в постоянном чудовищном напряжении. – Мне не следовало задавать его.
– Вы чертовски правы! – Лили с ожесточением провела рукой по волосам, и несколько прядей упали ей на лоб. Ее пылающий взгляд был прикован к лицу Алекса. Казалось, ей не под силу остановить поток горьких слов. – Вот вам ваш чертов ответ! Я еще не встретила мужчину, которому можно доверять. Я еще не видела так называемых джентльменов, имеющих хоть малейшее представление о порядочности и сострадании. Вы все носитесь со своей честью, а на самом деле… – Она замолчала.
– А на самом деле?.. – повторил Алекс в надежде, что она продолжит. Ему хотелось понять эту, пусть и малую, часть ее сложной натуры. Господи, да чтобы понять ее всю, потребуется целая жизнь!
Лили решительно тряхнула головой. Взбудораженные чувства улеглись в одно мгновение, как по волшебству. Алекс догадался, какое усилие воли потребовалось, чтобы добиться этого. Он сделал еще одно открытие: оказывается, она не уступает ему в упорстве.
На губах Лили появилась дерзкая улыбка.
– Убирайтесь, милорд, – беспечно сказала она и пошла прочь, оставив его одного среди разбросанных карт.
* * *
У Лили с утра разболелась голова. День она провела в обществе Тотти и Пенелопы, вполуха слушая их болтовню. Вечером она отказалась ужинать со всеми и ограничилась холодным мясом с хлебом, которое ей подали в комнату. Выпив два бокала красного вина, она надела ночную сорочку и легла в постель. Под полог из плотного дамасского шелка почти не проникал свет. Лили долго ворочалась, прежде чем перевернулась на живот и обняла подушку. Одиночество тяжелой, холодной глыбой сдавило грудь.
41 
