56 
— Он говорит, — сухо пояснил лорд Уинчингем, — что вы, дорогая, могли бы выделить из вашего огромного состояния несколько тысяч фунтов для вашего опекуна, оказавшегося в настоящее время в невероятно тяжелом положении.
Тина зажала руками рот и в отчаянии взглянула на него. Если бы она могла ему помочь! Если бы только могла что-нибудь сделать! Тина чувствовала себя униженной, понимая, что мистер Грейчерч вправе подумать, будто она не хочет помочь своему опекуну в столь отчаянном положении.
— К сожалению, — медленно произнес лорд Уинчингем, — деньги моей подопечной до ее совершеннолетия находятся под строгим контролем, а до двадцати одного года ей еще несколько лет. Так что мисс Крум нам помочь не может.
— Надеюсь, мисс Крум извинит меня, — поспешно пробормотал мистер Грейчерч. — Просто я не вижу другого выхода из создавшегося положения.
— Уверяю вас, выход есть! Сообщите мистеру Ханту и другим кредиторам, что ровно через четырнадцать дней их счета будут оплачены полностью.
— Через четырнадцать дней, милорд? — удивился мистер Грейчерч. — Но как? Не мне судить о вашей светлости, но поскольку я веду ваши дела несколько лет, то не вижу…
— Довольно, Грейчерч! Разрешаю вам удалиться и передать мистеру Ханту, а также прочим проклятым кровососам, ожидающим ответа, мое обещание!
— Хорошо, милорд. — Мистер Грейчерч поклонился и бесшумно вышел.
Лорд Уинчингем, внезапно побледнев и закрыв глаза, откинулся в кресле.
— Это для вас слишком! Вы должны лечь в постель. Вас должен осмотреть врач! — »засуетилась Тина.
Поскольку он не протестовал и не спорил с ней, она поняла, как ему плохо. Тина поспешно позвонила в колокольчик, а когда на ее звонок явились два лакея, велела им отнести хозяина наверх. Еще одного лакея она срочно послала за врачом, а затем побежала в комнаты герцогини.
Ее светлость сидела в постели, великолепно причесанная и сверкая драгоценностями.
— Доброе утро, дитя мое, — весело сказала она, когда вошла Тина, но, увидев ее лицо, быстро спросила: — Что такое? Что случилось?
— Приехал его светлость, — пояснила она, — но он болен и слаб. Пускаться в путь в таком состоянии — безумие. Я велела отнести его в постель и послала за доктором.
— Я же приказала ему остаться в Уинче до конца недели, — рассердилась герцогиня. — Глупый мальчишка! Но что же все-таки заставило его ослушаться меня и приехать в Лондон?
— По-моему, он встревожен, — не подумав, буркнула Тина.
— Встревожен? — не поняла герцогиня.
Тина слишком поздно спохватилась, что герцогиня не имеет ни малейшего понятия о финансовом положении своего внука. Собрав все свои силы, она попыталась по-своему объяснить ситуацию.
— Полагаю, — заставив себя улыбнуться, произнесла она, — лорду Уинчингему было там одиноко, и он просто соскучился по нам. Вот и решил, что ему следует приехать сюда, чтобы сопровождать нас на балы и приемы, а на самом деле, думаю, ему просто стало завидно, что мы развлекаемся и ходим на балы без него!
Ну, это, конечно, не ускорит его выздоровления, — заметила герцогиня. — Передайте доктору, чтобы он зашел ко мне, как только осмотрит его светлость. Хочу выяснить, насколько на самом деле плох мальчик.
— Да, конечно, — кивнула Тина и повернулась к двери, но ее остановил вопрос герцогини:
— Вы написали сэру Маркусу, дитя мое?
— Да, ваша светлость, я почти закончила письмо, но тут пришли и сообщили о приезде его светлости.
— Тогда заканчивайте скорее и отошлите со слугой, — приказала старая леди. — Нельзя допустить, чтобы дурное впечатление, которое вы произвели вчера вечером, осталось у него надолго. Мужчины, как чайники, быстро остывают! Вы же хотите сохранить его? Пока он лучшая партия, которую вы можете сделать!
— Да, конечно, — унылым голосом согласилась Тина.
Герцогиня разумна, Тина это знала, однако понятия не имела, как верны ее слова и насколько жизненно важно, чтобы сэр Маркус не остыл. Спасения нет. Тина прекрасно понимала, что у нее не остается времени увиливать, убегать или притворяться, будто кто-то может ей помочь. Она должна принять предложение сэра Маркуса, и чем быстрее состоится свадьба, тем лучше.
Выйдя из комнаты герцогини, она побежала вниз, чтобы дать указания дворецкому. Но, спустившись в холл, услышала стук дверного молоточка. Когда лакей открывал дверь, она скорее машинально, нежели из любопытства повернулась.
56 
