Последние отзывы

  2  

У входной двери Мириам на мгновение задержалась.

— Что ж, увидимся через две недели. — Она улыбнулась слегка припухшими от поцелуев губами. Щеки ее слегка разрумянились, что выгодно подчеркивало кремовый оттенок кожи. — До свидания, Ники, любовь моя!

Как ни обворожительна была виконтесса, но, когда она скрылась в глубине кареты, Ник почувствовал облегчение. Мириам — потрясающая любовница, но говорить с ней было абсолютно не о чем, и граф уже начал тяготиться этой связью. Быть может, двухнедельная разлука поможет возродить затухающую страсть.

Ник повернулся к высокому, почти совсем лысому дворецкому, застывшему, как изваяние, у входной двери. Эдвард Пендергасс служил Уоррингам верой и правдой не один десяток лет. Он был одним из немногих, кто не бросил графа в последние годы.

— Я жду Сидни Бердсолла. Когда он приедет, проводи его в мой кабинет. Я буду там.

— Как прикажете, милорд, — проговорил дворецкий, слегка склонив голову.

Осанка у него была безукоризненная, как и в те дни, когда он служил отцу Ника, третьему графу Рейвенуорту. Тогда все здесь было по-другому, подумал Ник. Был жив отец, была жива мать. Они обожали своих детей: Ника и его младшую сестренку Мэгги.

Воспоминание о родителях и сестре болью отозвалось в душе Ника, и он поспешил мысленно переключиться на предстоящий визит своего поверенного. Интересно, какое важное дело побудило Сидни Бердсолла приехать из Лондона в Рейвенуорт-Холл, который друзья графа называли не иначе как «берлога развратника»?

Что ж, скоро он узнает.

Облаченная в серый военного покроя дорожный костюм с черным кантом, Элизабет Эбигейл Вулкот сидела на софе в золотой гостиной Рейвенуорт-Холла и безумно волновалась.

Сердце молотком стучало в груди, руки нервно теребили сумочку. Поправив серую шляпку с узкими полями и спрятав под нее выбившуюся прядь темно-рыжих волос, она поудобнее устроилась на обитой золотистой тканью софе. Твердо решив не думать о том, что происходит в кабинете, она огляделась по сторонам.

Рейвенуорт-Холл своими размерами и фундаментальностью, безусловно, производил впечатление. Гостиная, в которой девушка дожидалась окончания столь важного для нее разговора, поражала богатством и изысканностью стиля. Черная мебель с позолоченной отделкой, высокие расписные потолки, на черном мраморном полу — тяжелые обюссонские ковры, на стенах — золотистые обои, и в тон им — золотые узорчатые шторы, вовсе не препятствовавшие проникновению в комнату солнечного света.

Более того, золотая гостиная вся сияла в его лучах. Он касался позолоченных рам зеркал, отчего те весело поблескивали, заставлял стоявшие вдоль стен хрустальные канделябры переливаться самыми разнообразными цветами. Но хотя гостиная и поражала своей красотой, по правде говоря, Элизабет чувствовала себя здесь не очень уютно. Ей вообще не хотелось находиться в этом доме.

Элизабет вздохнула и разгладила на подоле своего дорожного костюма несуществующую морщинку. Она знала о Рейвенуорт-Холле и его владельце, которого звали Беспутный граф, более чем достаточно, и ей меньше всего хотелось проводить время в его доме и в его обществе. К сожалению, похоже, у нее не оставалось другого выхода.

Элизабет бросила взгляд на дверь гостиной, и ей припомнился граф, каким она увидела его впервые, — высокий, темноволосый, не имеющий ничего общего с тем образом, который она себе создала.

Не потому, что он выглядел уж очень зловеще. Наоборот, граф Рейвенуорт показался ей молодым — никак не больше тридцати — и довольно привлекательным мужчиной. Вьющиеся, немного длинноватые черные волосы, чуть выдающиеся скулы, отливающие серебристым блеском голубовато-серые глаза, стройная, внушительных размеров фигура. Если уж говорить начистоту, то красивее графа Элизабет еще никого не доводилось видеть.

Однако оттого, что Николас Уорринг красив, он не становится лучше, а совершенный им поступок благовиднее, напомнила себе Элизабет. Она знала, что граф был осужден за убийство и сослан на Ямайку, где и отбывал наказание в течение семи лет. Лишь вмешательство его отца, имевшего связи, и то, что мистер Бердсолл называл «смягчающими обстоятельствами», спасло графа Рейвенуорта от виселицы.

Теперь, когда скончался его отец, он стал четвертым графом Рейвенуортом и, соответственно, ее, Элизабет, опекуном.

Одна мысль об этом заставила Элизабет вздрогнуть, и она поспешно отвела взгляд от двери. Даже сидя в гостиной, она слышала доносившийся из кабинета гул мужских голосов, и сердце у нее вновь сжалось. О чем они говорят? Сидни уверял ее, что граф ей поможет, однако Элизабет это представлялось весьма сомнительным. Голоса становились то громче, то тише, и сердце Элизабет стучало все быстрее. О Господи, что сейчас происходит за дверью кабинета?

  2