очень нудно 
44 
Подняв с пола соломинку, Ник принялся катать ее между пальцами.
— Она влюбилась в него. Почему, я до сих пор понять не могу. Впрочем, он был красив и по-своему обаятелен. Хотя таких жестоких, самолюбивых и эгоистичных подонков еще поискать. Стивен был женат. К тому же содержал нескольких любовниц. Но он вбил себе в голову, что хочет Мэгги. Не знаю, как ему удалось ее соблазнить, но он это сделал.
— Ничего удивительного в этом нет. Ваша сестра была молода, наивна и впечатлительна. Такое могло произойти с любой молоденькой девушкой. Именно поэтому она и ушла в монастырь?
— Отчасти. А в основном потому, что разразился скандал. После этого я в течение долгих лет ждал, что она вернется к жизни, но уговорить ее уйти из монастыря так и не сумел. А как бы мне этого хотелось!
— Может быть, она счастлива там. После того, что произошло…
— В том-то все и дело! То, что произошло между ней и Хэмптоном, не должно было случиться!
Гнев вспыхнул в его душе яростным огнем, вскрыл старые, уже зарубцевавшиеся раны, заставил вспомнить былые обиды.
— И именно поэтому вы его убили?
Ник стиснул соломинку в кулаке. Она переломилась пополам. Он разжал кулак, и половинки упали на пол.
— Нет. Я убил его потому, что, когда Мэгги сказала ему, что беременна, он избил ее, и у нее случился выкидыш.
— Вы застрелили его?
— Да.
Элизабет посмотрела, на ожесточенное лицо графа:
— Вы о чем-то не договариваете. О чем?
А она, оказывается, наблюдательна и умна, подумал Николас. Бердсолл говорил ему об этом, и он прав.
— Я пошел к нему с твердым намерением застрелить его, так что, быть может, то, о чем я вам скажу, не имеет большого значения. Но, увидев меня, Стивен вытащил из стоявшей на каминной полке коробки дуэльный пистолет. Так что я убил его не безоружного, однако никто мне не поверил. Его брат об этом позаботился.
Элизабет помолчала, обдумывая каждое сказанное им слово.
— Я вам верю. И я рада, милорд, что все случилось именно так.
Ник отвел взгляд в сторону.
— Я бы все равно его убил. Именно за этим я и отправился к нему.
Элизабет покачала головой:
— Я так не думаю. Мне кажется, вы не способны убить безоружного.
В груди Николаса что-то дрогнуло. А может быть, Элизабет права и он действительно не смог бы убить безоружного? Этот вопрос он и сам задавал себе уже тысячу раз. То, что он вызвал бы Стивена на дуэль, не вызывало никакого сомнения. Значит, так или иначе, Хэмптон был бы мертв.
Но одно дело убить человека в честном поединке, а другое — не дав ему возможности защититься.
И когда они с Элизабет вышли из конюшни и направились к дому, Ник неожиданно для самого себя понял: ему, как и Элизабет, тоже хочется верить в то, что он не смог бы убить безоружного человека.
— Что-то ты в последнее время стала очень уж серьезная, моя дорогая. Ну же, развеселись хоть чуть-чуть.
Сидя напротив Элизабет в гостиной за столом, тетя Софи окинула внимательным взглядом стопку смятых и наполовину исписанных листов бумаги и принялась за дело. Отрывая от каждого листа чистую часть, она складывала эти кусочки отдельно, решив, похоже, что они еще могут пригодиться.
Элизабет едва сдержала улыбку. Ее тетушка хоть и эксцентричная особа, однако человек необыкновенно чуткий и душевный.
— Я думала о лорде Рейвенуорте, — призналась Элизабет. — Мне не верится, что он такой злодей, каким его считают.
— Конечно, нет, — непринужденно проговорила тетя Софи. — Ведь его отец с матерью были очень хорошими людьми. Да и его младшая сестра Маргарет — очаровательная молодая женщина.
— По-моему, он ведет себя так, как от него ждут. А сам втихомолку посмеивается над окружающими. Мне так кажется.
Тетя Софи с удовольствием оторвала очередной кусок бумаги.
— Ну вот это мне неизвестно. Знаю лишь, что граф послан нам самим Господом. Ведь он защищает нас от этого негодяя лорда Бэскомба. Мы с тобой теперь обязаны Рейвенуорту по гроб жизни.
Элизабет была полностью с этим согласна. Но думала она сейчас о другом. Она не могла забыть день, когда граф рассказал об убийстве Стивена Хэмптона, доверился ей, поделился своим ужасным грузом воспоминаний. Элизабет была уверена, что он рассказал ей правду.
И пока она смотрела, как тетя, закончив свою работу, бережно отнесла чистые обрывки бумаги в спальню, перед ней неотступно маячил образ Николаса. Вот граф стоит в конюшне, поставив длинную ногу на перекладину стойла, и смотрит на маленького жеребенка с такой гордостью, словно он сам, а не Акбар, является его отцом. Вот граф целует ее. Это было всего один раз, но Элизабет до сих пор помнит каждое его прикосновение, каждый вздох, до сих пор ощущает его упругие мышцы.
44 
