108 
– Это может быть Эджихил, который до сих пор жалуется, что Браммель ему должен. Он зол как черт, что тот уехал из Англии… У этого Эджихила весьма занятное представление о справедливости… Да, пожалуй, он мог похитить твою красавицу и посчитать это достаточной платой за долги… Или, может быть, Маунтфорд – презабавный малый, между прочим, по уши в долгах. Совсем голову потерял и, кажется, почти отчаялся. Он мог пойти на это, чтобы отомстить. А может, это…
– Пойдем, не будем терять времени. Об остальных расскажешь по дороге, – сказал Рэнд, подталкивая брата к выходу.
Когда они приехали в клуб "Ватье", он не пошел вместе с Коллином по двум причинам. Наиболее важной была та, что он не хотел своим присутствием стеснять брата и сдерживать присутствующих в проявлении искренности. А во-вторых, если кто-либо из завсегдатаев "Ватье", членом которого он являлся, заподозрит, что Рэнд был в стане их заклятых врагов, это может задеть его честь, бросить тень сомнения на его верность и в результате он окажется изгнанным из "Ватье".
Проклиная ситуацию, Рэнд мрачно размышлял, не решаясь выйти из экипажа, но ему очень хотелось зайти в клуб и устроить там хорошую потасовку, пока кто-нибудь все-таки не проговорится, где находится сейчас Розали.
Он ненавидел это место, зная, что кто-нибудь из этих манерных денди мог украсть дочь Браммеля, чтобы получить назад свои деньги, и негодовал на самого Браммеля и его трусливое желание уйти от кредиторов.
Надо признать, это было сборище довольно недоброжелательно настроенных друг к другу красавцев, гораздо более опасное, чем даже толпа завистливых женщин. Все время они только и делали, что красовались в модных нарядах и оттачивали свое плоское остроумие, без конца отпуская посредственные шуточки. Они то любовались и обожали друг друга, то бессовестно злословили за спиной.
Рэнду казалось, что ничто не интересовало их, кроме денег и модных тряпок, и он, конечно, предпочитал им своих друзей. По крайней мере они не были лицемерами, и если были злы на кого-нибудь, то честно говорили об этом.
Итак, пробыв в клубе около часа, Коллин наконец появился с какой-то странной улыбкой на губах. Он вошел в экипаж и сел, положив ногу на ногу.
– Я узнал. Это скорее всего Маунтфорд. Его не было видно дня три, а потом он вдруг появился с туго набитым кошельком и с таким самоуверенным видом, словно он сам принц-регент. Он делал ставку за ставкой, пока не спустил все деньги. Петерсон пошутил с ним на этот счет, сказав, что тот выглядит весьма неважно. И знаешь, что Маунтфорд ответил? "Мое утешение поджидает меня дома", – произнес он и исчез, словно ему на все было совершенно наплевать. Это звучало так, будто дома у него была женщина, а между тем он не женат…
– Ну, хватит болтать. Поехали, – оборвал его Рэнд.
– Ба, ты произнес это почти как старый граф…
– Я начинаю отлично понимать его, – ответил Рэнд и высунулся из окна, чтобы дать указания извозчику.
Маунтфорд жил в предместье, в получасе езды от Лондона. Они ехали в полной тишине, нарушаемой только стуком колес и лошадиным топотом. Рэнд вдыхал прохладный воздух, врывавшийся в открытое окно экипажа.
Чем дальше отъезжали они от города, тем чище и прозрачнее становился воздух, напоенный свежестью и запахом зеленых холмов и молодого вереска. Этот холодный чистый дух Англии помог Рэнду вернуться к действительности, напомнил ему, кто он таков, и дал почувствовать радость возвращения домой.
Но в то же время все это вызывало некоторую тревогу, ведь он чувствовал себя так далеко от Розали, и то краткое счастье, которое он пережил во Франции, казалось ему теперь почти нереальным.
Задумчиво смотрел Рэнд из окна экипажа. Наконец под колесами захрустел гравий, и они выехали на дорожку, ведущую в поместье Маунтфорда.
Когда они подъехали ближе к дому, Коллин взглянул в окно кареты и присвистнул от удивления.
– Вот это да!.. Все гораздо хуже, чем я ожидал! – воскликнул он.
Вопросительно посмотрев на него, Рэнд вышел из кареты.
Поместье действительно было запущено и находилось в весьма плачевном состоянии.
– Я слышал, он отпустил всех своих слуг, кроме лакея и повара, – прошептал Коллин.
И действительно, вокруг царила удивительная тишина, и не было заметно никаких признаков жизни.
Осмотревшись, Рэнд поднялся по ступеням и нетерпеливо позвонил у парадного входа. Ответа не последовало.
108 
